– А у нас все очень жалеют о вашем уходе… То-есть, что вы собрались уходить…
– Я сам бы рад, но понимаете…
– Конечно, конечно… Мне Алексей Викторович предложил, и я для вас…
– Да, – неопределенно ответил Локшин, – но ведь у нас еще не утверждены штаты. Может быть, в порядке сверхурочных…
– Понимаю, понимаю, – согласился бухгалтер, – дело новое…
– Не то, – поморщился Локшин. – Мы не такие уж нищие – собственный завод открываем. Совнарком, – здесь Локшин сделал умышленную паузу, – отпустил двести двадцать тысяч.
– Двести двадцать, – благоговейно повторил Андрей Михайлович и вдруг, словно подсчитав, сказал: – ведь для вашего, Александр Сергеевич, размаха, это – мелочь.
– На постройку и оборудование первого корпуса хватит, – деловито разъяснил Лопухин.
– Единственный в мире завод по массовому изготовлению «вите-гляс», – похвастался Локшин.
– Вите-гляс? – переспросил бухгалтер.
– В буквальном переводе – стекло жизни, – объяснил Лопухин, – оно пропускает ультрафиолетовые лучи.
– Ультрафиолетовые, – вставил Паша, внезапно просунувший голову в дверь кабинета, – по его напряженному лицу было видно, что он хочет сострить, но что это ему никак не удается.
– Понимаю, понимаю, – поспешил согласиться бухгалтер и поспешно откланялся.
Локшин углубился в дела.
Писали с окраин, писали из Иваново-Вознесенска, приходили длинные циркуляры из губотделов, из ВСНХ, неровные смятые служебные записки, размноженные на папиросной бумаге доклады.
– Обратите внимание, Александр Сергеевич, – сказал Лопухин, – вы посмотрите, что они делают.
Это «они» относилось к губотделу текстильщиков, начинавшему открытую борьбу против общества и против введения ночных смен.
– Они свернули ночные смены на двенадцати фабриках, – продолжал Лопухин, – этот вопрос придется перенести в ЦК.
Остро отточенный синий карандаш Лопухина предусмотрительно отмечал на бумагах, что должен Локшин делать с каждой из них.
– Поставить вопрос в ЦК, согласовать с ВЦСПС, обратиться в Культпроп ВКП(б) запросить фабрику имени Ногина…
Привычные резолюции привычно ложились на бумагу, уменьшая возвышающуюся под левой рукой Локшина стопку.
– А ведь вы, Александр Сергеевич, наверно еще не обедали? Сознайтесь? – спросил, закрывая крышку бюро, Лопухин.
– Да, понимаете, как-то не вышло, – виновато ответил Локшин. – Послушайте, – вспомнил он, – а как же наш журнал? Типография не сдает в набор – до сих пор нет бумаги.
– Обещали на завтра, – ответил Лопухин.
– Вот увидите, посадим журнал.
