— Очарование? — она закатила глаза. — Ты, похоже, думаешь, что я увлечена тобой. Это не так.
— Тогда я ошибся. Обычно, когда я касаюсь голых ног женщины, и она перестает дышать, я предполагаю, что она ждет большего.
— Может, ты знаешь некоторых женщин, фейри, но не знаешь меня.
Он хмыкнул и поднял ладони по ее ногам. Когда его ногти задели ее бедра, она прикусила губу, чтобы молчать. Она не обрадует его, дав понять, что он был прав. Он влиял на нее.
Айслинг это не нравилось.
Он быстро исцелил ее, опустил юбку, пока она не легла до ее голеней, и отклонился.
— Готово.
— Еще увидим, — она уже хотела много раз указать, что у него плохо удалось исцелить ее. Но, когда она склонилась, задрала юбку и посмотрела на его работу, спорить было почти не с чем. Волдыри пропали. Кожа была еще красной, но словно обгорела на солнце, а не пострадала от костра.
Она недовольно шмыгнула носом.
— Хорошая работа.
— Может, скажешь, что я исцелил тебя?
Ей уже не нравилось, как он ее дразнил. Хмурясь, она бросила на него взгляд, который должен был заставить его ссохнуться.
— Не перегибай, фейри.
Он поднял руки и рассмеялся.
— Что у тебя против фейри?
— Ничего. У меня же есть он? — она указала на Лоркана.
— Кат ши — другие, они не всегда рождаются фейри, — он изогнул бровь. — Ты не хочешь доверять мне. Ты — хмурая кроха, которая насторожилась, увидев меня. Почему так?
— На тебя не так просто смотреть.
Удар был подлым, и она это знала. Айслинг отвела взгляд, хотя он не видел этого. Говорить с фейри было сложно, когда они не могли видеть выражение ее лица. К счастью, он не мог узнать и то, была ли она смущена от своей грубости.
— Я так не думаю, — ответил он. — Ты не боишься. Ты выпускаешь шипы, чтобы я не подобрался слишком близко.
Он увидел слишком много. Больше, чем ее устраивало.
— Спасибо за исцеление, — процедила она, — но мне пора идти.
Она встала, задержав дыхание, ожидая ослепляющую боль. Она выдохнула, когда боль не последовала. Он хорошо постарался.
Проклятые фейри. Они во всем были хороши.
— Лоркан, идем.
— Но тут тепло, — заворчал он. — Огонь такой приятный.
— Мы не остаемся.
— Мои лапы не слушаются.
— Слушаются, — она закатила глаза и щелкнула пальцами в сторону ленивого кота. — Вставай! Мы идем домой.
Он открыл глаз и прищурил его.
— Ты щелкнула пальцами мне, словно я обычный кот?
Айслинг сжала кулаки. Может, кот и был необычным, но он должен был слушаться. Если он хотел жить с ней, им нужно было договариваться.
