-- Такъ, это правда! Но что въ этомъ пользы, когда все это заглушено разными нелѣпостями? Безъ вѣры Христовой всѣ эти истины такъ же мало свѣтятъ, какъ звѣзды въ ненастную ночь.
"Эхъ бачка! -- подхватилъ тоіонъ -- наши дѣды и прадѣды прожили безъ вашей вѣры, такъ и мы прожить можемъ!
-- Такъ, проживете; но ваша жизнь главная не здѣсь, а по смерти.
"Такъ что же? Вѣдь я те сказалъ, что и мы оживемъ по смерти."
-- А послушай-ка, господинъ Тарея! -- спросилъ вдругъ Зуда: -- когда вы всѣ оживете по смерти, то будете ли отвѣчать за прежніе грѣхи? Напримѣръ, если кто не сдержитъ клятвы...
"По-нашему: всякой за свои грѣхи здѣсь оттерпится -- клятвы ли не сдержитъ, или что другое сдѣлаетъ."
-- А ты думаешь ли сдержать ту клятву, которую далъ брату? -- спросилъ протопопъ, съ намѣреніемъ надоумленный Зудою.
"Какую клятву, бачка? -- отвѣчалъ тоіонъ, не смутясь ни мало. -- Онъ все пустяки вралъ: вишь мухоморъ-то въ немъ шибко расходился."
-- Дай Богъ, чтобъ такъ и было! -- сказалъ протопопъ. -- Но если вы затѣяли что недоброе, то сами будете послѣ раскаяваться. Знаешь, Русской народъ силенъ.
"Знаю, знаю, бачка! но вѣдь и ты меня знаешь не первой годъ; стану ли я затѣвать что не по своимъ силамъ? Развѣ я съ ума сойду! Одно только, что мы всѣмъ острожкомъ положили: не давать ничего сверхъ царскаго ясака."
-- Ну, это дѣло другое: за это васъ ни кто повинить не можетъ; а если вы затѣяли что то я скажу тебѣ напередъ: пріемшій ножъ ножемъ погибнетъ, т. е. кто возьмется за ножъ, тотъ и погибнетъ отъ ножа.
"Я, бачка, сказалъ правду."
-- Ну я вѣрю тебѣ; повѣрь же и ты словамъ моимъ, что если хотите быть счастливыми въ семъ вѣкѣ и будущемъ, то одно средства: сдѣлаться Христіаниномъ.
Протопопъ объяснилъ при семъ всю святость Христіанской вѣры, и всѣ безконечные блага, отъ нея проистекающія; но всѣ его слова падали на самую каменистую почву, и тоіонъ весьма равнодушно отвѣчалъ:
"Хорошо, хорошо, бачка, дай подумать, авось!"
-- Это я отъ тебя слышу не въ первой разъ, но дѣлать нечего! Буди во всемъ воля Господня! Знать: не убо пришелъ часъ твой!
"А кажется, уже давно пришелъ часъ -- подхватилъ Зуда -- чтобы всѣмъ намъ ложиться спать?"
-- Ахъ, Абрамъ Васильевичъ! Ты до старости все ребенокъ!.,:.. Но въ самомъ дѣлѣ пора ложиться. Эй, Лемшинга! Камакъ! завтра чѣмъ свѣтъ приготовляйте собакъ: нашъ больной, слава Богу! поправился, такъ время ужъ и отправляться въ дорогу.
Всѣ, наконецъ, заснули. Въ юртѣ стало тихо, какъ въ могилѣ. Не спалось лишь одной Маріи; избытокъ радостныхъ ощущеній не давалъ ей сомкнуть глазъ.
