– в июле 1919 года – 1734 детских дома и 124627 воспитанников (90, 334).
Семейное воспитание признавалось государством явлением временным, на смену которому должно прийти ни с чем не сравнимое воспитание общественное или социальное. Поэтому помещение ребенка в любое социальное учреждение являлось более приоритетным, чем поиск для него семьи, готовой взять на себя обязанности по его воспитанию. Детские дома, учрежденные к тому времени, не были в состоянии призревать всех детей, лишенных родительской опеки. В 1922–1923 годах комиссия по улучшению жизни детей стала прикреплять детские учреждения к учреждениям советским, к профсоюзным организациям, войсковым частям, промышленным, торговым предприятиям и т. д. (92, 18).
Бездумное экспериментирование, быстрая смена методов деятельности, связанных с охраной прав детей, еще более усугубляли проблему увеличения детской беспризорности. Так, в начале 20-х годов прошлого века, когда дети, ушедшие из голодающих районов, стали возвращаться на родину, началась государственная реэвакуация несовершеннолетних, обернувшаяся трагедией для тех детей, кто успел попасть в новую семью и привык к ней. «Например, после того, как десятки детей из голодающих областей были переданы в семьи Чехословакии, возникла проблема с их возвращением на Родину, потому что «почти все они забыли русскую речь». Поэтому большинство приемных семей просило разрешить им усыновить этих детей, на что согласия русского представительства не было» (92, 19).
К числу весомых ударов по семейным устоям воспитания стоит отнести и печально знаменитый «Закон о колосках». 7 августа 1932 года было принято постановление ВЦИК и СНК СССР «Об охране имущества государственных предприятий и кооперации и укрепления общественной (социалистической) собственности». Согласно этому постановлению, лица, покушавшиеся на общественную собственность, рассматривались как враги народа и подлежали расстрелу. К этой собственности относился и урожай на полях, и в первую очередь от введения этого закона пострадали голодающие дети и их семьи.
Массовые политические репрессии также негативно отразились на поддержании семейных связей осиротевших детей с их родственниками. Дети так называемых «врагов народа» автоматически попадали в категорию изгоев. Все попытки родственников взять осиротевшего ребенка в свою семью сознательно пресекались. Единственным местом дальнейшего воспитания несовершеннолетнего ребенка «врага народа» был детский дом, причем родных братьев и сестер почти всегда разделяли. У детей репрессированных граждан в свидетельстве о рождении графы «мать» и «отец» оставались пустыми. Накануне Великой Отечественной войны в РСФСР было 1700 детдомов с численным контингентом воспитанников в 187 тысяч (90, 338).
