. Думается, что за не совсем удачной формулой скрывались опасения какого бы то ни было сотрудничества белых сил.
По доступным на сегодняшний день источникам, не более обоснованным и убедительным кажется и другой аргумент со стороны Антанты. В Париже было доведено до сведения врангелевского командования, что Венгрия условием принятия офицеров и солдат русской армии ставит существенное (в том числе и территориальное) изменение Трианонского договора, поэтому державы-победительницы не могут одобрить и поддержать этот план>57. Фон Лампе из Будапешта информировал Шатилова о несостоятельности подобной трактовки. Когда он осведомился у министра иностранных дел Венгрии, насколько это соответствует действительности, граф Банффи ответил ему: «Но ведь это же чистейшая ложь». Согласно докладу фон Лампе, венгры совершенно не связывают друг с другом Триа-нонский мирный договор, который «представляет собой альфу и омегу современной Венгрии, связанной этим договором по рукам и по ногам», и переброску частей Армии, «близкой венграм по духу и идеалам». Фон Лампе обратил внимание своего начальника и на то, что верховные представители держав-победительниц в Венгрии тоже ни словом не обмолвились о якобы исходившем от венгров требовании увязать обеспечение приюта русским беженцам с пересмотром Трианонского договора>58.
Разнообразие аргументов на самом деле не повлияло на суть позиции Антанты, оно объясняется только тем, что союзники не всегда согласовывали все детали между собой, и отдельные их представители по-разному пытались довести до сведения русских и венгров мнение о недопустимости переброски армии Врангеля как таковой в Венгрию. В некоторых заявлениях были высказаны опасения даже по поводу возможного появления русских солдат и офицеров в Венгрии в качестве беженцев. «Солдат всегда остается солдатом», – сказал итальянский представитель князь Кастанье-то Алексею фон Лампе, дав ему, таким образом, понять, что его план идет вразрез стремлениям Антанты добиться сокращения венгерской армии до 35 тысяч солдат. В ходе разговора Кастаньето назвал главным противником переброски войск английского представителя Томаса Холлера>59.
Самым ярким свидетельством несогласованности позиций, была, пожалуй, реакция французского дипломатического представителя Фуше в момент, когда фон Лампе показал ему текст цитируемой ноты за подписью Кастаньето. Фуше – по словам фон Лампе – заявил, что ничего подобного на конференции представителей союзных держав не говорилось и никакие решения не выносились. Он обещал, что будет настаивать на том, чтобы нота была переделана в духе незаинтересованности в этом деле представителей Антанты
