* * *
Обратно добрались быстрее: Глорфиндэль вел их тропами эльфийской разведки.
В одну из ночей, когда оба человека уснули, ваниар пересказал свой разговор с Элрондом.
– Я не смогу, – сказал Хэлгон. – Я не кузнец.
– Да, ты не кузнец, – голос перворожденного звучал строго. – Просто знай: я не поддержу просьбу Артедайна о линдонских мастерах. А когда меня спросят о причине, я расскажу то же, что и тебе.
Хэлгон вскочил.
Это было хуже предательства, страшнее удара в спину! И больнее от того, что ваниар ничуть, ни на волос не желал ему зла.
Златокудрый эльф сидел спиной к костру, спокойный, словно в мире не было ни войн, ни назгулов, ни ангмарских клинков. В его мире… в том мире, что жил в сердце перворожденного.
В мире, за который он и сражался, когда приходил час.
В мире, за который он некогда погиб.
– Ты сможешь, – сказал Глорфиндэль. – Ты знаешь, что надо делать. Он ведь учил тебя?
С этим не поспоришь: Владыка действительно учил.
Два валинорских эльфа сейчас молчали отнюдь не о кузнечном ремесле. Келегорм, в те времена, когда его еще звали Светлым, постигал совсем другое. Сын Феанора – и все его дружинники.
Уже виден Форност.
Тезка той крепости в горах, что на века стала роднее родного дома. Ты любил Форменос больше всего на свете – больше Тириона, в котором родился, больше Лесов Оромэ, когда Владыка отвернулся от вас, поддержав приговор Пламенному, ты полюбил скалы Форменоса много, много раньше того часа, когда они стали крепостью и местом вашего изгнания, ты навеки полюбил звездное небо над Форменосом, эти бесконечные огни в синеве, которой не было видно из Тириона… ты мечтал увидеть звезды над Эндорэ, а увидев их, в первые века мечтал вернуться в Форменос… а потом уже и не мечтал.
А вот пришел в Форност.
Шутки шутишь, Владычица Вайрэ? Сплетаешь нити в своем гобелене? Подхватываешь оборванную некогда? Можно ли вплести ту нить, древнее Солнца и Луны, древнее Проклятия, древнее Непокоя – можно ли вплести ее в узоры дня сегодняшнего, в судьбы людей?
Можно ли, нельзя ли… поздно спрашивать.
Надо просто сделать.
Ты мечтал об этом в Форменосе. А совершить придется в Форносте.
Он пошел к Хириону, кузнецу.
Рассказал про назгула, про кинжал.
Рассказал, что станет делать.
Взялся за клещи: на большее он не годен, да и не надо от него большего. От него главное надо.
… звон молота о сталь, звук молнией стал, звезды мчатся вспять, звоном миру звучать, горну гудеть, Рогу реветь…
В грохоте молота слышался перестук копыт яростного коня, и каждый удар очищал сталь от шлака и плоть Арды – от силы Врага.
