…пока однажды он не сказал себе: «Хэлгон, ты самый глупый».
На привале он достал кинжал. Развернул кожу. И первый раз рассмотрел добычу.
Простая, но очень удобная рукоять. Никаких излишеств – оружие для того, кому важен лишь смертельный удар по врагу, а не узорочье и позолота. Лезвие невероятной остроты: похоже, в знаменитую орочью сталь входят какие-то еще металлы. Такая вещь достойна короля. Или, скорее, первого бойца в войске.
И разве не первый боец он – служивший самому Келегорму Неистовому, сумевший дважды уйти из Амана, перехитривший ужасного Короля-Чародея? Кто как ни он по праву будет владеть этим сокровищем?
«Я выкинул его кинжал в пропасть, – вспомнились слова старика. – А потом чуть сам следом не бросился».
Так вот какое оружие делаешь ты, Безликий. Вот что творит оно с душами. Даже странно, что кинжал не подал полезную мысль сместить Мальвегила и занять его место. Было бы логично…
Насколько легко Хэлгон отверг мысленный приказ самого Короля-Чародея, настолько мучительной оказалась борьба с его творением. Кинжал нащупал в душе нолдора застарелую нелюбовь к Элронду и на все лады предлагал отомстить Полуэльфу за оскорбления, унизить его и так далее.
Через несколько дней пути Хэлгон понял: это оружие необходимо уничтожить. Показать Мальвегилу, Глорфиндэлю, может быть, Кирдану и, как ни смешно, именно Элронду – а потом… нет, не в пропасть. В огонь. Даже не на переплавку.
Хэлгон достал кинжал. Посмотрел на его благородные линии, на отполированную сталь, на острейшую заточку. Это было произведение искусства. Вражеского – но искусства. Уничтожить это совершенство не поднимется рука…
«Ах, так?! – разъярился нолдор, поняв, что и эти мысли не вполне его собственные. – Значит, я тебя не расплавлю? Тогда я тебя… я тебя… подарю!»
В его душе словно разжались когти.
Это чувство легкости он уже испытывал – тогда, в горах, когда назгул увидел орла и отпустил волю нолдора.
Кинжал совершенно определенно был сбит с толку. Хэлгон еще раз восхитился совершенством его магической силы (это уже не вещь, это почти живое существо!) – и теперь стал представлять себе не униженного и посрамленного Элронда, не Мальвегила, пораженного искусством разведчика, а лорда Глорфиндэля. И грядущий диалог: «В обычае людей – привозить скромные подарки из своих странствий. И я тоже привез тебе… так, пустячок. На память. Возьми!»
Остаток пути до границ Артедайна прошел без прежних видений. Едва в сознании Хэлгона начинали брезжить картины своего величия и чьего-то посрамления, как он старательно воображал, как вручает ваниару этот «подарочек».
