– Пожалуй. Во всех горах мы ищем или Тирион, или Форменос. Не очертания городов – их дух.
– Да, я понимаю.
Келегорм неожиданно спросил:
– Хочешь, я покажу тебе Тирион?
Белег молча кивнул – и спустя мгновение они оба стремительно ушли в память Келегорма, подобно тому, как два пловца прыгают со скалы в море.
…Тихо журчала вода – то скатываясь по беломраморным ступеням, то собираясь в чаши, то низливаясь широким потоком, то тонкими струйками. Можно было долго-долго идти вдоль каскада вниз – от самого королевского дворца на Коре до зеленых склонов подножия Туны. Темнели сады, где круглый год цвели цветы, сменяя друг друга поочередно. Устремлялись вверх островерхие арки беседок молочно-белого, розового, серо-голубоватого камня. Точеные резные перила изображали переплетенные между собою листья и травы.
У Белега было ощущение, что его ведут по бесконечной лестнице вверх, вдоль каскада, туда, где в матовом свечении мрамора и блеске хрусталя высился дворец.
– Обернись, – сказал незримый спутник, в котором с трудом угадывался Келегорм. Юный мечтатель, так не похожий на неистового охотника.
Белег оборачивается. Перед ним – Благой Край, на сотни лиг. Это было… воплощенным счастьем, других слов перворожденный найти не мог. Земля, не ведающая усталости. Мир, которому не нужен отдых, потому что труд и творчество там – радость.
И надо всем царит ослепительно белый шпиль Ойлоссэ. А у его подножия – две светящиеся точки. Древа. Их видно отовсюду.
Серебряный свет становится ярче, всё белое кажется серебристым, а лестницы снова ведут вверх, мимо садов и зданий, и на широкой мраморной скамье сидит он, в длинных серебристых одеждах… или они просто белые? Его длинные черные волосы не перехвачены ничем – Королю не пристало носить простой обруч, а корону он надевает лишь изредка. Он приветливо наклоняет голову, и…
…Чернота. Ледяные скалы вонзаются в черное небо, словно зубья. Безжалостный блеск звезд.
Силуэт: мрак чернее самой тьмы.
И – гневный крик Короля:
– Не смейте! Он мой!
Они оба очнулись. Аглон, вечер. Кузнечики трещат.
Белег молчал, закусив губу. Келегорм смахнул что-то со щеки… мошка, наверное.
– Прости. Как ни подумаю о нем – всегда вспоминаю.
Перворожденный не ответил.
Нолдор взял его за плечи:
– Прости. Хотел показать тебе Тирион, а вышло…
– Нет-нет, – Белег уже овладел собой. – Ты ни в чем не виноват. Н-не за что простить прощения. Я… я всегда уважал его, хотя… хотя наши пути были различны.
