Перворожденный спросил с печалью в голосе:
– И ты сейчас говоришь не в сердцах?
– Нисколько.
– Мне страшно, Келегорм. Страшнее, чем перед тварью. Сможешь ли ты одолеть то Искажение, что живет в тебе самом?
– Искажение, – зло усмехнулся тот. – Скажи мне это кто другой, я бы назвал его беспомощным ягненком в стаде, которое пастух гонит – то ли на пастбище, то ли на бойню.
Он посмотрел на Белега и добавил примирительно:
– Что отвечать тебе – я не знаю.
Перворожденный улыбнулся:
– Ничего не отвечай. Просто выслушай. Я не буду даже пытаться опровергнуть твои речи – в спорах ты искуснее моего. Я просто хочу тебе рассказать, как видим Эру мы, не имеющие отца и матери.
Келегорм молча кивнул.
– Представь: ты стоишь в поле в солнечный полдень. Ты щуришь глаза: на солнце смотреть слишком больно. Но и зажмурившись, ты точно знаешь, где именно сейчас солнце.
– Я понял тебя, – согласился сын Феанора. – Но, видно, я стою в этом поле в пасмурный день. Или в безлунную ночь.
Видение третье. Аглон
И вели нас дороги, дороги,
Что казались темней и темней.
Мы пьянели не только от крови
И теряли не только коней.
– А Химлад заметно поскучнел за последние годы, – сказал Келегорм, садясь у костра и беря из рук Дирнаура рог с вином. – Тут уже не поохотишься. Здешние синдары перестали ожидать беды каждый день.
– Я давно хотел спросить тебя, – заговорил Белег, – зачем тебе всё это? Ради заботы о синдарах? не верю.
– А я и не стану убеждать тебя. Просто… понимаешь, я давно смотрю на Химлад как на свою землю. Это не значит, что я здесь повелеваю всем и всеми. Это другое: я не допущу, чтобы по ней разгуливали враги.
Он осушил рог.
– И только? – прищурился дориатец. – Или ты уже и Нан-Дунгортеб счел своей землей?
Келегорм покачал головой:
– Нет, конечно. Просто… отец научил нас всех вечно состязаться с самими собой. Вечно пытаться превзойти себя. Ставить недостижимую цель, достигать ее – и снова, снова… Ни на миг не позволять себе покоя.
– И ты скорее умрешь, чем остановишься? – улыбнулся Белег.
– Разумеется.
– Так куда же Келегорм Неистовый помчится дальше? Какие еще чудища окажутся жертвою его состязаний с самим собой?
Нолдор усмехнулся:
– Ты удивишься: сейчас я возвращаюсь в Аглон.
– Что случилось?
– Ничего, решительно ничего. Просто иногда надо бывать дома.
Он помолчал и спросил:
– Поедешь со мной? Я был бы рад такому гостю.
Белег на миг задумался, потом кивнул:
– Когда приглашает лорд – неучтиво отказываться.
Келегорм прищурился:
