Жена лесничего, очень взволнованная, ходила по своей комнате и прибиралась. Когда она закончила прибираться, то пододвинула стул к окну. Она долго там сидела и ждала. Наконец, она услышала голоса и шаги, доносившиеся с промерзшей дороги, и увидела несколько человеческих фигур, спускавшихся с лесного пригорка. Это были молодые люди и - кого же они там несли? - уж не ее ли мужа? - Нет, слава Богу! За ними показался и Генрих Траубах! На носилках, сделанных из жердей и веток, они несли к дому лесничего какого-то незнакомца. Жена лесничего побежала им навстречу:
- Слава Богу! Вы снова здесь! Но кого это вы там принесли?
Она схватила мужа за руку и с испугом посмотрела в бледное, искаженное от боли лицо мужчины, лежавшего на носилках.
- Мария, это Михель-барышник! Приготовь скорее постель в чуланчике.
„Неужели он должен остаться здесь, у нас?" -мелькнула у нее в голове мысль. Но, взглянув еще раз в искаженное от боли лицо Михеля, она отбросила эту мысль.
- Поднимите его наверх! Там недавно была приготовлена постель для лесоруба, но он не приехал!
Она забежала вперед, чтобы зажечь свет в сенях и каморке, и тут только увидела, что раненный был в сознании. Он равнодушно смотрел в потолок. Его правая нога, кое-как перевязанная грязным бинтом, сильно опухла ниже колена.
С помощью Конрада и Германа Траубах перенес его на кровать. Они положили его как можно удобнее, и лесничий поднес к его губам стакан вина. Раненный жадно пил; при этом взгляд его блуждал по комнате и наконец остановился на фрау Марии. Вдруг он громко расхохотался:
- Странно! Странно! Радуйтесь, что вашему мужу еще раз повезло! Ведь я его хотел застрелить. Но только сам изувечился. Это предназначалось пограничнику, тому мерзавцу, который восемь недель назад пустил мне пулю в ногу! Я как раз шел со своими метлами, вполне легально и законно. А так как на вашем муже сегодня вечером была точно такая же фуражка, и он именно такого роста, как и пограничник, и кроме того, шел через ельник, я и подумал, что это он! Если бы этот парень не вмешался, тогда... - он замолчал и ощупал перевязанную ногу.
Лишь теперь жена лесничего заметила кровавую полосу на щеке Конрада.
- Ты, Конрад? Ты выстрелил? - испуганно воскликнула она.
Ее колени ослабели, и она опустилась на стул. Лесничий кивнул ей с серьезным видом. - Всю нашу жизнь мы должны помнить о том, что сделал этот мальчик. - Затем он снова повернулся к Михелю: -Так вы, собственно говоря, напали на пограничника?
