- Не надо бояться! Я знаю точно - отец не умрет. Я молился и твердо знаю - Бог не может не сделать отца снова здоровым! Это-то я и хотел тебе сказать, когда вызвал тебя из комнаты.
Вильгельм изумленно посмотрел на старшего брата:
- Да разве можно у Бога что-то просить? А если Он решил по-другому? Ганс невольно вздрогнул: -Тебе и не нужно просить, если у тебя нет настоящей веры! Я, во всяком случае, твердо верю в то, что Бог сделает отца здоровым!
Когда лесничий пришел домой, то постарался утешить мальчиков. Вильгельм заплакал, а Ганс ничего не ответил на слова дяди.
В комнате, обращенной в сторону леса, у постели брата сидела жена лесничего. В кухне все было приготовлено, еда для мужа стояла на столе; но услышав, что он в кухне, она захотела поздороваться с ним и поднялась, чтобы сделать это. От этого движения больной проснулся и прошептал:
- Мария? Мальчики ушли? Разве не были они только что здесь?
- Они ушли, Карл. Я боялась, что своими разговорами они могли помешать тебе.
- Я рад, что сейчас их здесь нет, мне бы хотелось немного поговорить с тобой, Мария, с тобой и Генрихом.
- Я позову его, я слышала, что он как раз пришел домой. - Но прежде, чем уйти, она взбила больному подушки и дала ему попить. Когда Гельвиг остался один, он сложил руки на одеяле и повернул голову в сторону окна. Он смотрел вверх, на ясное тихое ночное небо. „Далеко от земной родины, но близко от небесной!" - сказал он вполголоса сам себе. На его осунувшемся лице царил величайший покой.
Вильгельм проскользнул в комнату и осторожно сел у кровати.
- Не надо сидеть так тихо, мой мальчик, я не сплю, - сказал учитель и взял Вильгельма за руку, которой тот нежно гладил его по лбу. - Где Ганс?
- Я здесь, папа. - ответил Ганс, стоя у дверей и не решаясь войти. - Тетя хотела, чтобы мы теперь сели поесть, но мы совсем не голодны и хотели бы побыть здесь, у тебя.
- Я тоже рад, когда вы здесь. Но все же вам надо немного поесть, а мне надо поговорить с тетей и дядей Генрихом; когда вы покушаете, зайдите ко мне пожелать спокойной ночи.
Он протянул им свои горячие руки, и с тяжестью на сердце они вышли из комнаты. Они догадывались, о чем отец хотел поговорить с дядей и тетей.
Мария вытерла брату пот со лба и щек, снова подала ему попить, а Траубах, стоявший у него в ногах, с огорчением отметил, как осунулось лицо больного.
Гельвиг тихо спросил:
- Доктор вам все сказал? - Лесничий медлил с ответом, но его жена кивнула. - Итак, вы в курсе дела. Сначала он хотел скрыть это от меня, но я его очень просил сказать мне всю правду, и тогда он сказал. Мне же надо еще привести в порядок дела...
