В гневе Фрэнк пнул убитое животное. Вилли вытер тарелки и горшки и убрал их в сторону. А через некоторое время он уже выложил перед собой расческу и щетки, и у Фрэнка не осталось никаких сомнений в том, что брат собирается пойти в трактир. Юноша молча опустился у входа в палатку и приступил к свежеванию дичи. Какое-то мгновение Вилли наблюдал за ним, а потом очень доброжелательно сказал:
- Не хочешь пойти со мной туда, вниз? Пойдем-ка, пойдем, старый проходимец Ли-Вонг совершенно от тебя без ума и определенно запишет на твой счет не больше половины.
- А кто будет работать? - резко спросил Фрэнк.
Вилли, ничуть не растерявшись, только улыбнулся:
- Ах да, об этом-то я и не подумал. Ну, тогда приходи позднее. До скорого!
Он исчез в сгущавшихся сумерках. Фрэнк посмотрел ему вслед, и внезапно в нем проснулся такой сильный гнев, что он не смог сдержать стона, затем сжал кулаки и крепко выругался. После чего бросился на землю, прижимаясь к ней лицом. Ему вдруг нестерпимо захотелось плакать. Но внутренне он ощущал такую пустоту, что никакие слезы не шли.
Фрэнк поднялся и торопливо продолжил работу. Одну часть мяса он засолил, другую, по индейскому способу, разрезал на тонкие ломтики, чтобы сохранить их в сушеном виде. Ничего не поделать, голод заставлял бережливо обходиться с запасами. А охота избавляла от необходимости покупать то же самое мясо, и приходилось лишь жалеть о малочисленных животных, истребленных толпами прибывавших сюда золотоискателей, поэтому для того, чтобы подстрелить хоть что-то, требовалось потратить довольно много времени. Из оставшихся кусочков, обваляв их в муке и добавив корнеплодов, Фрэнк сварил жирный суп. Теперь он мог весь следующий день не отвлекаться от работы. А сейчас быстренько за пробы на плавкость!
Он поправил печку, подыскал угля и хотел уже разжечь огонь. Но тут неожиданно, словно в каком-то оцепенении, у него опустились руки, и он стал оглядываться. Еще никогда в этом северном краю не было так темно. И вот над горами и долинами растеклось редкое, завораживающе мягкое, полное умиротворения нежное сияние. Так чудесно целиком отдаться манящей красоте, чтобы можно было отдохнуть, помечтать, полностью погрузившись в сказочное море тихих серебряных бликов, если бы, да, если бы не гнали его в горячечной спешке, ни на мгновение не оставляя в покое, эта дикая алчность, суетность и страх.
Волны воздуха донесли до него резкий крик. Г дето там, наверху, кружилась неизвестная юноше большая хищная птица - как, наверное, здорово летать вот так, высоко, высоко, без мыслей о золоте, серебре, кварце и... Вилли!
