Мать нежно погладила Фрэнка по бледному, озабоченному лицу. Как, однако, он мало знал о ее переживаниях и страхе за него! Она боялась так резко овладевшей им жажды наживы, понимая в то же время его стремление повидать чужие края, и чувствовала себя беспомощной перед рвением юноши. Конечно, ей было бы намного спокойнее, несмотря на подозрение, отпустить его с Холлом. Но с Вилли, с его братом Вилли? А если она неправа, и Фрэнк судит о нем правильней, чем она сама? Да и Вилли по отношению к своему младшему брату до сих пор вел себя вполне безупречно.
Госпожа Лоренс подняла голову и тихо произнесла:
- Раз ты считаешь, что должен идти, то я больше не хочу тебя удерживать. - В ее глазах блеснули слезы, но Фрэнк был ошеломлен ее согласием и потому, не помня себя от радости, порывисто обнял мать за шею.
- И иду-то я совсем ненадолго, матушка, а когда вернусь, то смогу купить и подарить тебе все, чего бы ты ни пожелала. И мы всегда будем вместе.
Мать ласково отстранила его от себя и сказала проникновенно:
- Не правда ли, Фрэнк, ты знаешь, что я ежедневно жду тебя? Тебя... а золото мне безразлично!
Фрэнк поспешил наружу, а мать осталась сидеть, погрузившись в свои мысли. Она никогда бы не отпустила своего мальчика одного с Вилли - но с ним был Бог. Иначе она ни на минуту не нашла бы себе покоя.
...Пробежали недели. Неожиданно и властно на Аляску заявилось лето, как обычно бывает в суровых краях. На реках и озерах метровой толщины лед с хрустом ломался на куски, суетливо сталкивавшиеся друг с другом и неожиданно исчезавшие в черной воде. Уверенно наступало тепло. В отдаленных дремучих лесах стремительно вырос пышный переплетающийся кустарник. Меж многочисленных корней растений бойко сновала разжиревшая от свежей зелени всякая живность. Мелкие хищники были едва заметны. Волки совершенно перевелись в обжитых местах. Средь ветвей деревьев радостно и суетливо щебетали птицы - все дышало летом.
Чем дальше пролегал путь на север, тем ниже, уродливей становились деревья, скуднее выглядело царство цветов и трав, ведь лето гостило здесь так мало, а зима бесконечно долго и сурово.
Дело шло к полудню. Солнце разбрасывало вокруг каменной площадки, на краю которой Вилли и Фрэнк разбили палатку, теплые лучи. Перед шурфом, прорубленным в скале, сидел Фрэнк, устало и безучастно глядя прямо перед собой. Чуть поодаль, в тени палатки, распластался Вилли, - он спал. Взгляд Фрэнка, невольно упавший на беззаботно спящего брата, теперь не выражал дружелюбие, и в юноше уже не узнавалось то, бывшее беспредельное обожание, жившее в нем еще несколько недель назад.
