Морис согласно кивнул на вопрос женщины. Да, у него еще имелось в запасе несколько часов, прежде чем он должен будет продолжить свой путь. Теперь Морис жил в Канаде, недалеко от границы, работал агентом крупного торгового общества и был доволен своей жизнью. Он снял шубу, стянул высокие, тяжелые сапоги и, поблагодарив, взял горячий чай.
- В тот раз, госпожа Лоренс, я предстал перед вами каким-то странником, не ведавшим истинного пути. Никогда прежде у меня не было ни времени, ни интереса для подобных „набожных вещей". Но потом... потом умерла моя молодая жена, которую я любил больше всех. Вот тогда-то горе и тоска довели меня почти что до полного отчаяния. Долго я постигал, что после этой жизни должна быть еще одна, другая, вечная жизнь. Я начал искать и исследовать. Поначалу слово под знаком Креста не могло меня успокоить. Но в конце концов я оказался во власти безмерной божественной любви, явленной на Кресте. Я думал об этом даже тогда, когда лежал в дикой чаще, выслеживая медведя, или когда один уходил куда-нибудь на своих лыжах. Я читал и искал ответы на свои вопросы в Библии, оставленной мне моей женой. Я постигал то, что значит „необходимо отдать свой разум на послушание Христу". Вскоре мне удалось оценить Его благодать, которая до сих пор делает все непонятное ясным и на все темное проливает свет.
Госпожа Лоренс глядела на него большими блес-тящими глазами. Как иссохшая земля впитывает посланный дождь, так и она наслаждалась присутствием истинного Сына Божьего. Иисус был главной темой их беседы; куда подевались одиночество, печаль и уныние? Холл (что совершенно не было присуще его привычкам) тоже остался в комнате, подсел поближе к ним и теперь внимательно слушал. Тогда госпожа Лоренс рассказала о своем сыне, своем Фрэнке, а Морис - о своей дочурке, оставшейся сейчас совсем далеко без матери и ожидающей дома отца.
- Если удастся еще раз вернуться сюда, то, может быть, привезу с собой мою малышку, - сказал он улыбаясь.
Это доставило бы мне большую радость, - отве-тила госпожа Лоренс, с глубоким сочувствием подумав об одинокой девочке, которую отец вынужден был оставить на попечение полудиких индейцев где-то в лесах.
Наконец, Морис поднялся, чтобы продолжить свой дальний путь. Она пожала крепкую, загрубевшую на ветру мужскую руку.
- Джим Морис, пожалуйста, пообещайте мне одну вещь: что вы поможете моему сыну, ибо я чувствую, что дни мои сочтены.
Он хотел было возразить, но встретившись с ее взглядом, ничего не ответил.
