- Не нужно бояться, - сказал незнакомец. - Я ничего тебе не сделаю. Куда ты направляешься?
- В Хорн.
- Да это то, что надо, я тоже. Я - глашатай на ярмарках. Могу, пожалуй, позаботиться о работенке для тебя у Пита - это шеф, чтоб ты знал.
Они уходили вместе. У небритого был еще кусок хлеба и ломтик сыра, которыми он по-братски поделился. Он беспрестанно болтал. Тун слушал его, забавляясь. Так они дружно и шли до Хорна, на ярмарку.
У фонтана на площади висела большая вывеска: „На этой ярмарке - безбожие".
- Ну и бессмыслица, - высказался бородач. - Это повесили здесь ребята из „Армии спасения".
- Мне это нравится, - улыбаясь ответил Тун. - Они не могли повесить ничего лучшего.
Глашатай переговорил с Питом, владельцем каруселей, и Тун получил легкий боксерский удар в бок в знак того, что он был принят. Потом он вскарабкался по маленькой лестнице из дерева наверх, в жилой вагон. Там находились другие циркачи. Они ели хлеб, сидя за грязным жирным столом, пили кофе из оловянных чашек и шумно беседовали.
С наслаждением втягивал Тун аромат кофе и запах жареного шпика. Он не сказал ни слова, а с жадностью приступил к еде - еда была для него наградой за все. Он находил, что циркачи были верными ребятами, они не задавали любопытствующих вопросов - ни разу не спросили, как его имя. Глашатай сидел подле него, сиял всем своим лицом и непрерывно чавкал.
А потом началась трудная работа, даже очень трудная. Люди на ярмарке должны были много и очень тяжело работать. При установке мощных шатров приходилось балансировать на балках, крепить канаты на высоких мачтах, сооружать тяжелые звериные клетки, ползать под дощатым настилом в пыли и грязи и забивать сваи в земляной пол мощными деревянными молотками.
Тун старательно делал все. Он восседал наверху, на острие главной мачты и следил за крепежом шатра. Он бледнел от страха, когда ветер начинал раскачивать планки. Да, Тун дрожал, глядя в зияющую пропасть, где лежали, торчали стальные колья и железные прутья. А если он на них свалится!
Но он продолжал работать. Перед ним открывался совершенно новый мир. В воздухе постоянно висел запах варящегося масла, поднимавшийся от многочисленных будочек вблизи каруселей, где творили свое дело сахаровары. Запахи возбуждали образы яств, сытости, наслаждения.
Вечером он забирался под пару старых покрывал. За своей спиной он слышал, как лошади трутся о перегородки, как ругаются мужчины, смеются женщины. Г де-то кого-то кидало из стороны в сторону, то и дело лаял пес, а из города над всей округой регулярно раздавались звуки часов на церковной башне.
