Так прошла зима, наступила весна.
Одним прекрасным воскресным утром умер в своей постели Кис, толстый Кис. Мужчины сгрудились тесной группой вокруг его кровати и наблюдали за тем, как инспектор прикрыл глаза мертвеца. При этом была полная тишина, молчали и „отбросы". Кто-то еще держал в руках покрывало, кто-то простынь или обувь. Они не успели еще причесаться и умыть лица, свинцовые от сонного дурмана.
Тун был потрясен. Кис относился к нему хорошо, молчал даже, когда видел, как Тун и его друзья воровали или раскалывали топорища, чтобы не работать. Но вот Кис мертв, и инспектор закрывает ему глаза, говоря при этом о Боге. Можно было ругнуться, отгоняя испуг, но слова о Боге - нет, от них начиналась дрожь. И даже Гизе, хвастун, стоял здесь совершенно смущенный.
Тун по-настоящему дрожал, когда Киса поднимали. Тойн и Ум Ян снесли мертвого вниз по лестнице. Гулко звучали их тяжелые шаги в тишине утра.
И тут кто-то начал петь: „Это идет Кис, толстый Кис...“
- Тихо! - оборвал внезапно громкий резкий голос. -Тихо, я сказал!
Все испуганно обернулись. Это был Шеф, который неожиданно появился в середине зала, прямой как струна.
- Все идите в столовую, - приказал он.
Они шли молча, с серьезными лицами. Тун видел все это, и в его сердце рождалось глубокое уважение к маленькому человеку, стоявшему среди них и заставляющему маршировать их перед собой, как солдат на плацу.
- Ты останешься здесь! - сказал Шеф Туну. - Ты расправишь постель и поднимешь матрац наверх. Потом он поспешил за мужчинами, а Тун остался один. Он подошел к кровати Киса, взялся за белье, рывком сбросил его на пол и после этого с неистовством затопал ногами. Ведь опять ему пришлось исполнять такое неприятное поручение! Почему именно он, а не кто-то другой? Он стянул простынь, нарочно разорвав ее при этом. И тут он увидел маленькую Библию, лежащую в уголке кровати. Это была старая Библия, очевидно, найденная Кисом в амбаре, в макулатуре.
Он уже было собрался выбросить ее из окна, но здесь ему что-то вспомнилось: ему захотелось ее сохранить и искать в ней, искать, где были глупости, которые знал Гизе и все-все обманы.
- Неужели Кис тоже был набожным? Такой тихий, такой незаметный? Но уж Гизе-то был совсем другим человеком, который во всем хорошо разбирался. И у него определенно не было Библии под матрацем!
Тун стал листать книгу, и ему в глаза бросились несколько жирно подчеркнутых слов: „Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего единородного..."
