Тун хотел было еще что-то спросить, но не решился. Господин, стоявший за возвышением у стола, сложил руки для молитвы. Все встали. Гармония умолкла. Тун тоже сложил руки, но глаза его продолжали блуждать, и он заметил, что его коллеги сделали забавные лица и прищурили глаза. Он еле удержался, чтобы не рассмеяться. Но тут его взгляд снова упал на большую черную книгу с медными застежками, и тут у него на душе стало прямо-таки торжественно. Он вспомнил вдруг отца, называвшего
церковь „набожной обманщицей", а он вот теперь находил, что здесь было просто прекрасно. Потом началась проповедь.
Но что - что сказал сейчас Шеф? „Ты должен отвернуться от своей жизни, чтобы суметь найти Бога“.
Он этого не понял. И далее:
„Бог послал в мир Сына Своего, но мир не захотел Его принять, оклеветал и хулил Его и распял Его на кресте. Да, Бог отдал Своего собственного Сына, отдал Его на смерть, чтобы мы были спасены, мы, пропащие грешники".
Тун внимательно вслушивался. Его это тронуло: смерть Иисуса ради всех остальных. Его это чрезвычайно заинтересовало. Отец его тоже умер, в старом дворике, между старыми бочками и ржавым железом. Но он умер не за других, просто по несчастью, потому что полез пьяным в голубятню. Иисус же напротив, Спаситель... Но вот Шеф сказал, что Иисус вновь воскрес из мертвых и взошел на небеса!
„Это вы уже заливаете! - вдруг вырвалось у Туна. -Такого не бывает".
Это было что-то из ряда вон выходящее. Все посмотрели на него; а господин за возвышением умолк. Было такое впечатление, будто в зале сверкнула молния и ушла в пол прямо у ног Туна. Все смотрели то на Туна, то на начальника, стоявшего за возвышением у стола и все еще молча глядевшего на пол.
- Слушаем дальше, - сказал начальник, сделав солидную паузу. - Иисус взошел на небо, сидит там по правую руку Отца, стараясь для нас, и скоро -если нам уготовано место в Отчем доме - возьмет к Себе, чтобы мы навеки остались с Ним. Так звучит Его свидетельство, и Он не обманывает; ибо из Его уст не исходит ложь...
Зал опустел, Тун тоже брел в толкучке, незаметный, по коридору. Он поспешил вверх по лестнице в столовую, где, дымясь, на столах стояло кофе.
167
- Эй, парень, - кто-то сказал ему. - Да ты смельчак. Ты сказал правду. Знаешь, я тоже так думаю -Дрис, это мое имя - об этом. Старикан ничего не ответил тебе, а?
- О чем ты говоришь? - спросил Тун.
- О чем, о чем, о кукушках! О церкви, естественно! Все обман! Вся эта набожность здесь..!
