— И откуда они о браке нашем узнали? — ведь не объявляли об этом уж точно.
Посмотрела — супруг невозмутимо переодевался. И штаны, к сожалению… э… хм, надел. И рубашку — строгую, темно-синего оттенка, накинул.
— В храме Зимы есть Книга Таинств, где появляется информация о всех браках знатных родов, — равнодушно заметил Эйдаллион. — Кое в чем дух прав, Анайташ, — и полное имя запомнил! — похоже, недовольных действительно наберется некоторое количество, — жесткая улыбка то ли действительно его красила, то ли для неё было бы завораживающе всё, даже будь Эйд чуть симпатичнее огненного варана, — не волнуйся. Тебе ничего не грозит.
Мужчина убрал с её лба прядь и склонился ближе. Ещё ближе. Синие глаза засияли снежной магией, дыхание сбилось, когда чужие пальцы скользнули на плечо, чуть сжимая прямо поверх рубашки. Но бережно. Ласково. Он смотрел так, как будто она его дыхание. Он завораживал, манил, звал, не отпускал.
— Никогда не сомневайся во мне. Никогда не бойся меня. Никогда не беги от меня. Для тебя, зима моя, я буду тем, кого ты желаешь. Я обниму тебя покрывалом из снега, я постелю под ноги тропу льда. Я буду бураном, что укроет твой путь и твой дом от врагов. Лютым холодом всем недругам твоим. Но самым первым, чистым снегом лягу у порога крыльца, чтобы ты не знала бед.
Зачем это говорит? Зачем так говорит — словно прощается?
Щекам стало тепло.
Не потому, что слова были настолько складными, а потому, что шли из самого сердца. Она не могла этого не ощущать. Даже дух лисий притих.
— Одежда тебе лежит в соседней комнате на кресле. Не справишься сама — позови служанку. Сейчас мы приведем себя в порядок, поедим и отправимся во дворец повелителя. Раз уж брат в самом деле желает меня видеть, отчего бы не навестить его?
Он сейчас всерьез собирается отвезти её на встречу с их правителем? С сильнейшим ледяным магом? С тем, о ком люди даже шепотом говорить бояться?!
Наверное, её лицо дорогому супругу многое сказало.
Он вдруг усмехнулся — едва заметно, уголками губ, и спокойно заметил:
— Меня боятся гораздо больше, Аная. У брата куда более приятный характер. По крайней мере, никто при встрече с ним не пытается оказаться как можно дальше.
Это, безусловно, должно утешить.
— Не боись, — лисья морда умильно шевельнула ушами-лопушками, — никуда не денешься! Чтоб Эйд девку привел, да так с ней нянчился!
Окончить пламенную речь снежному самоубийце было не дано. Просто потому, что он вдруг превратился в плотный снежный шарик.
