Голова никак не хотела приходить в себя после сладкого дурмана. Она парила в этих немыслимых высях, позволяя ещё хоть немного помечтать, когда в разум проник тихий шепот, обжигающий ухо.
— Перелом Года наступил, Аная. Снежная девочка… Загадывай свое желание.
В огромном окне, открывающем вид на монументальную статую матери Зимы, было прекрасно видно, как зазмеился по посоху богини морозный узор. Один удар каменным концом об землю. Второй. Третий. Четвертый… Одиннадцатый… С двенадцатым ударом она крепко зажмурилась, желая то, что скрывала от самой себя с самой первой их встречи. И пусть её желания никогда не сбывались — она продолжала верить.
— А ты, загадал?
Он лежал рядом, крепко обнимая одной рукой. На губах плясала задумчивая усмешка, хотя внешне Эйд оставался все так же бесстрастен. Длинные волосы щекотали её плечо, вызывая вспышку сладкой истомы.
— Моё желание уже сбылось. Такие, как мы, предпочитают осуществлять свои мечты собственными силами. Лишь один раз в минуту отчаянья я обратился к Матери за помощью. И она дала подсказку, которой мне хватило, — последовал странный ответ.
За окном искрились фейерверки.
— Это хорошо… — надо ли ей встать и уйти из собственных покоев?
— Мне кажется, что ты кое-что так и не поняла, снежинка. Наверное, я переоценил людское знание наших преданий.
Ладонь коснулась щеки, и он легко придвинул её ближе к себе, коснувшись губами плеча.
— Ой, а чем это вы тут заняты?
Воздух ярко заискрил, выплевывая из воронки портала вместе с осколками льда светло-рыжую морду. Два огромных уха-лопуха прилагались, как и пушистый хвост, беспокойно бьющий по бокам.
И только призрачная дымка, уходящая в никуда, говорила о том, что этот живчик — дух. Даром, что весьма плотный и мохнатый.
— Хм, — морда приподнялась. Блеснули бусинки глаз.
Яркие, хитрющие! В неё нагло ткнули лапой, вопрошая:
— А ты кто такая? Очередную девчонку приволок, неугомонный?
Сердце неприятно сжало. Но моргнуть не успела, как оказалось, что ледяной уже сжимают шею духа в пальцах, из кончиков которых ползут морозные узоры.
— Ты общаешься с нашей аэйдой, дух. Знаешь, что за оскорбление я тебя просто развею?
И куда только делся чуткий и внимательный возлюбленный? Сейчас как развоплотит лисенка!
Повисла на его руке, старательно пытаясь разогнуть когти.
— Не надо, а? Он же ничего плохого не сделал. И он такой милый, — призналась, смотря на шевелящиеся уши-палатки.
— Милый? Морозный дух? Слышишь, а? — Эйд насмешливо посмотрел на болтающегося в руке лисеныша, и разжал пальцы. — Будешь ей верно служить.
