Раньше других понял отец Философ и то, что будущее России зависит от степени воцерковления ее правящей элиты. Об этом он также говорил уже с начала 90-х годов XIX века. Отпадение, отход от Церкви высших образованных классов, управляющих судьбами народа и увлекающих за собой народ, грозит России распадом и уничтожением как православного государства. Напротив, возвращение интеллигенции в лоно Матери Церкви будет способствовать всенародному единению и становлению России на пути ее самостоятельного развития в национальном духе – это единственное, что может привести ее к расцвету и могуществу.
В борьбе за возрождение веры в среде дворянства и интеллигенции решаются судьбы русского народа. В той же речи 14 мая 1912 года батюшка говорил:
«…Велико значение авторитета в деле веры. Вспомните, как приняли ее наши предки: “Если бы вера греческая не была лучшею из вер, не приняли бы ее князь и бояре”, – говорил народ и, увлекаемый добрым примером, охотно крестился» (135).
Здесь необходимо отметить, что в начале XX века у большей части просвещенного дворянства и интеллигенции отношение к вере было, как правило, безразличным, в лучшем случае – снисходительным. Государственные служащие по заведенному еще с петровских времен порядку должны были приносить в свои учреждения справку об обязательном ежегодном Причащении. На этом и заканчивалась их церковная жизнь, хотя у определенной части просвещенных людей наблюдалось заметное стремление к познанию Божественной истины.
Отец Философ прекрасно видел, что интеллигенция, игнорирующая веру отцов, живет и развивается односторонне. Она пришла к своеобразному тупику, к потере смысла в своем существовании. Спасение было только в ее православном перерождении, поэтому батюшка и его ближайшие сподвижники отдавали много времени и сил духовно-просветительной работе среди интеллигенции.
Батюшка неоднократно подчеркивал, что Православие является основой русской народной жизни и составляет душу русского народа «Нашей интеллигенции надо стать русскою», – говорил отец Философ.
«Стать русским, значит – перестать презирать народ свой. И как только европеец увидит, что мы начали уважать народ наш и национальность нашу, так тотчас же начнет и он нас самих уважать. И действительно: чем сильнее и самостоятельнее развивались бы мы в национальном духе нашем, тем сильнее и ближе отозвались бы в европейской душе и, породнившись с нею, стали бы тотчас ей понятнее. Тогда не отвертывались бы от нас высокомерно, а выслушивали бы нас. Мы и на вид тогда станем совсем другие. Став самими собой, мы получим, наконец, облик человеческий, а не обезъяний. Мы получим вид свободного существа, а не раба, не лакея, не Потугина; нас сочтут тогда за людей, а не за международную обшмыгу. Мы и говорить будем с ними умнее теперешнего, потому что в народе нашем и духе его отыщем новые слова, которые уж непременно станут европейцам понятнее. Да и сами мы поймем тогда, что многое из того, что мы презирали в народе нашем, есть не тьма, а именно свет, не глупость, а именно ум, а поняв это, мы непременно произнесем в Европе такое слово, какого там еще не слыхали»
