Поучение в день Усекновения главы Иоанна Крестителя (280)
Печальную историю выслушали мы, братия, в прочитанном ныне Евангелии. В сыром и мрачном подземелье, в темничных узах, томится Предтеча Христов. Праведник терпит участь разбойников и убийц за то, что без страха и потворства обличал Ирода в беззаконной и соблазнительной жизни с Иродиадой, женой своего брата Филиппа. Тишина и безмолвие царят в мрачном подземелье, а там, над ним, в роскошных палатах царского дворца пирует Ирод. Был день его рождения, и множество вельмож и гостей собралось на праздник к Ироду. В самый разгар шумного пира, когда пирующие, во главе с Иродом, были возбуждены выпитым вином, пред ними появляется дочь Иродиады Саломия и начинает сладострастную пляску. Пляска разжигает чувственные натуры гостей и Ирода до потери сознания. Опьяненный царь в восторге обещает безстыдной плясунье все, что она ни попросит. Безстыдная дочь, наученная хитрой матерью, просит себе головы Иоанна Крестителя. Опьяневший Ирод не может отказать: и вот среди беснующейся и пьяной толпы гостей появляется оруженосец с головой Иоанна Крестителя, дымящиеся капли крови капали на блюдо! Зло восторжествовало: уста праведника, обличавшие порок замолкли! До этого безстыдного пира, в минуты трезвости, Ирод не осмеливался поднять руки на Иоанна Крестителя: «ибо Ирод боялся Иоанна, зная, что он муж праведный и святой» (Мк. 6, 20). Но когда вино разгорячило мозг, разожгло страстную природу Ирода, когда он весь отдался страсти пьянства, он забыл свой страх и боязнь пред Иоанном, забыл, что и народ, и Бог могут строго покарать его за неповинную смерть праведника, забыл… и опьяневший вместе с гостями любовался на дымящуюся кровью голову того, кто еще так недавно его сожженную совесть заставлял трепетать своими смелыми и правдивыми речами у царского трона.
И не одного только Ирода эта страсть к вину довела до такого преступления. Целые сотни самых отвратительных преступлений совершены людьми в состоянии опьянения. Стоит только заглянуть в приют детей-идиотов и эпилептиков, чтобы убедиться в справедливости слов старца Сисоя: «Вино есть смерть». В одном из таких петербургских приютов есть девочка Матреша Павлова: говорить она не умеет и вместо слов издает какие-то звуки, похожие на собачий лай. Ее родители, горькие пьяницы, когда ей еще было два года, отнесли ее в старый заброшенный хлев, где привязали веревкой к стене. С тех пор несчастная малютка перестала видеть Божий свет. Шесть лет сырая холодная земля была колыбелью Матреши. Раз в день ей приносили в деревянной миске всевозможные объедки, чуть ли не помои. Шесть лет неповинный ребенок не знал, что такое материнская ласка, любящий взгляд матери. Вместо ласки озверевшие пьяницы несли в хлев удары ребенку. Отец по четверти часа простаивал на голове ребенка, повалив его предварительно на землю
