Шли дни, которые казались годами близким отца Философа. Через знакомых по Педагогическому институту Вера Философовна попросила о помощи Наркома просвещения Луначарского, который 15 августа обратился к Зиновьеву с ходатайством об освобождении протоиерея Философа Орнатского: «Уезжаю, так и не выяснив хорошенько, по чьему распоряжению и по какому обвинению содержится в Кронштадте под арестом священник Орнатский. Так как арест его вызывает много толков, а я считал бы необходимым избегнуть всего похожего на гонения против Церкви, – то, быть может, Вы сможете сделать что-нибудь для его освобождения, если каких-либо серьезных обвинений против него не имеется» (254). Это письмо было явно кем-то задержано в коридорах власти – входящий № 15935 канцелярии Зиновьева датирован 23 августа.
Судя по всему, Луначарского также ввели в заблуждение по поводу нахождения батюшки Философа в Кронштадте. К моменту обращения Наркома просвещения к председателю Петроградской коммуны, великий проповедник и его сыновья-герои уже предали свои светлые души Господу.
Неоднократно обращалось к Зиновьеву с заявлениями о взятии отца Философа на поруки и Братство приходских советов. Ответом было упорное молчание властей. Наконец родные батюшки письменно обратились к Урицкому. В ответ председатель петроградской ЧК сообщил, что гражданин Орнатский расстрелян, как «ярый контрреволюционер»…
Точное место расстрела новомучеников не установлено, но есть две версии. По одной из них, это могло произойти на Южной дамбе Морского канала в районе Угольной гавани, где были глухие места, находящиеся вдали от людских скоплений.
Согласно другим свидетельствам, место массовых расстрелов противников большевистского режима в 1918–1919 годах находилось в районе Стрельны, на южном берегу Финского залива западнее поселка Лигово по дороге на Петергоф.
Это был далеко уходивший в море бетонный мол, служивший защитой и пристанью для судов расположенного там яхт-клуба. С оконечности этого мола тела убиенных сбрасывали в водную глубину…
Известен рассказ сторожа дамбы на Финском заливе, который в день расстрела до поздней ночи справлял свои именины. Веселье было нарушено шумом двигателя подъехавшего грузового автомобиля, выгрузкой людей, погребальным молитвенным пением и выстрелами. Кто-то слышал и отчетливо произнесенную фамилию «Орнатский»…
Дошло до нас и свидетельство водителя (лично знавшего отца Философа), по приказу чекистов перевозившего арестованных с Гороховой, 2 к месту казни: начальник расстрельной команды спросил отца Философа: «Кого расстреливать первым – Тебя или сыновей?» Батюшка ответил: «Сыновей», – и стал читать молитвы на исход души…
