— Если бы, — Нимфириель тряхнула головой, заново окунаясь в воспоминания Станила. — Мальчик всё время грызёт себя, считая случившиеся греховным и… ненормальным.
— Ну-у, гусиные лапы и в самом деле как-то не по-людски…
Девушка поняла, что просто колдун издевается над ней, а сам уже давно наблюдает за купеческим сыном.
— Это может повлиять на всю его жизнь!
— Да не глупи! — резко оборвал её Радомир. — Ничего особенного вчера не произошло. Рановато, конечно, тут я согласен, а так… Подумаешь, поцеловали пару раз в шейку да в животик… Чего ты кривишься?
— А если не только туда?.. Думаешь, Станил забудет, как его… кхм…
— Продолжай-продолжай, — мужчина уже с интересом разглядывал видунью. У альвийки был такой несчастный вид, словно она вступила в нечистоты. — Кто кого целовал и куда?
— Что, бедненький, жалеешь, что не тебя? — девушка, опомнившись, скрестила руки на груди.
— Твоими стараниями, — поморщился Володарович, поднимаясь со своего места. — Больно уж хотелось послушать, как ты будешь расписывать плотские утехи.
— Что?! Да я…
— Вот и я про то: ты и плотские утехи?! Это ж и представить страшно!.. Тьфу!
Радомир не стал ждать, когда у альвийки созреет язвительный ответ — а он созреет, быть того не может! — и пошёл в сторону мальчика.
Нимфириель следила за тарсами, пока они не скрылись среди деревьев.
О чём говорил колдун и купеческий сын, видунья потом всё равно узнала. Кое-что, из сказанного волхвом, ей не понравилось, но главное — Станилу стало легче. Да и Володарович выглядел спокойным и повеселевшим.
А на следующее утро рядом со своим спальным местом альвийка увидела мёртвую белку. Никаких следов магии, просто издохший накануне зверёк. Девушка зло прищурилась, поглядывая на сладко посапывающего колдуна: когда только успел найти и притащить? У Нимфириель ох как чесались руки сунуть трупик прямо под нос неугомонному тарсу. Еле сдержалась, убеждая себя, что потом отомстит за всё! Девушка скрипнула зубами и заклинанием убрала зверька подальше, вернее поглубже в землю. Но утро было испорчено, а дальше стало только хуже.
Впервые с начала пути Яронега, выпестованная в княжеских палатах, пожаловалась на боль в спине и ногах. Няньки утешали воспитанницу и сами горестно вздыхали. Видунья слушала это нытьё спокойно, но к вечеру даже её пробрало. Что уж говорить об остальных?.. Волин нахмурился, когда княжна попросила ещё один привал.
— Государыня, мы уже два раза останавливались!
