Она еще не знала, что все кончается. Но все кончилось.
Однажды папа-Лось сказал:
– Все. Пора возвращаться.
С этого дня движение ускорилось. Возлюбленный Лаванды перестал делать пометки на карте, лишь иногда посматривал в нее, намечая путь на завтра. Они обходили поселки, и папа-Лось уже почти не возился со своими приборами. Он теперь не уходил куда-то за продуктами, еду приходилось экономить. Лаванда не спрашивала, куда они идут, еще в борделе ее отучили от лишних вопросов, она только с каждым днем чувствовала нарастающую в сердце тревогу, а по ночам ее снова стали мучить кошмары.
По вечерам папа-Лось стал вдруг рассказывать Лаванде сказки про некий прекрасный мир. Мир, где почти не болеют, где умываются горячей водой, где нет голода и холода, где все ходят в красивой и чистой одежде, и где люди не убивают друг друга.
Лаванда молча его слушала, хотя ей так хотелось заткнуть уши руками. Она ничего не хотела знать про мир, в котором не было для нее места. И куда направлялся – теперь она поняла – папа-Лось.
А дорога все больше задиралась к верху, они вступили в предгорье, и теперь им приходилось преодолевать все больший уклон. Иногда они попросту карабкались по крутым склонам, но папа-Лось вел ее все дальше и дальше в горы. Расстояния между деревьями увеличилось, и лес стал каким-то прозрачным, стало видно далеко вперед.
Однажды, когда они шли вдоль небольшого ручья, стекавшего откуда-то с вершин, Лаванда увидела далеко впереди какого-то человека. Одет он был в одежду зелено-бурого цвета, а в руке держал штуку, похожую на бердану, которую мама-Гюрза хранила у себя в комнате, и к которой у нее не было патронов. Лаванда привычно сбросила рюкзак и шагнула вперед, нащупывая рукоятку «Молнии». Но папа-Лось в этот раз поймал ее за шиворот:
– Стой и не вмешивайся, – и первым пошел навстречу человеку, мирно разведя руки в стороны.
Тот замер на мгновение, потом бросился вперед. Лаванда, хоть и далеко было, приготовила метательный нож к броску, но тут они обнялись и стали хлопать друг друга по спинам.
– Жив, Лосяра! – услышала Лаванда: – Жив чертяка! Три года! Где тебя черти носили?
– Что, похоронили уже меня? – похохатывал папа-Лось в ответ, – Я еще на ваших поминках напьюсь…
Лаванда подняла рюкзак и медленно подошла к месту встречи. Человек в зелено-буром оказался не намного младше папы-Лося. Голова его была обмотана такого же цвета косынкой, с завязками сзади, в правом ухе блестела желтая серьга. Человек потер длинный нос и, глянув на Лаванду, вопросительно поднял бровь.
