Арденнская операция. Последняя авантюра Гитлера | страница 9

Западный фронт.

Несмотря на успехи того лета, а может, именно по их причине, в высших эшелонах командования союзников бушевали распри. Эйзенхауэр, «скорей военный политик, а не военачальник» {26}, как выразился один обозреватель, искал решение, способное устроить всех, но казалось, он был решительно настроен потворствовать Монтгомери и британцам, чем вызывал негодование Омара Брэдли и гневное презрение Джорджа Паттона. Спор, которому предстояло поддерживать пламя раздора весь 1944 год и продолжить его в следующем, начался 19 августа.

Монтгомери потребовал, чтобы почти все союзные силы наступали под его командованием через Бельгию и Голландию в промышленную область Рура. После того как его предложение отклонили, он хотел, чтобы по этому пути пошла его собственная 21-я группа армий при поддержке 1-й армии генерал-лейтенанта Кортни Ходжеса. Так союзники могли бы захватить места запуска «оружия возмездия», откуда бомбили Лондон, и взять под контроль Антверпен, глубоководный порт, жизненно важный для любого дальнейшего продвижения. Брэдли и двое командиров его армий, Паттон и Ходжес, согласились, что овладеть Антверпеном необходимо, но сначала они хотели двинуться на восток, к реке Саар, кратчайшему пути в Германию. Американские генералы считали, что после успеха операции «Кобра» и прорыва до Сены во главе с 3-й армией Паттона приоритет следует отдать им. А Эйзенхауэр отдавал себе отчет в том, что удар только в одном направлении, будь то наступление британской армии на севере или американской в середине фронта, чреват не только военными опасностями, но и даже в большей степени политическими. Он также понимал, что и в США, и в Великобритании политики и пресса взорвутся от ярости, если какая-нибудь из союзных армий задержится из-за проблем со снабжением, а другая в это время продолжит наступать.

1 сентября огласили долгосрочный план. Командование над американской 12-й группой армий принимал Брэдли, формально он подчинялся Монтгомери, но британская пресса снова сочла себя обиженной. Реорганизацию на Флит-стрит восприняли как понижение Монтгомери в звании, ибо теперь, когда во Франции базировался Эйзенхауэр, тот больше не был командующим сухопутными войсками. В Лондоне такую реакцию предвидели и, чтобы разрядить обстановку, Монтгомери был повышен в звании фельдмаршала (теперь он теоретически званием превосходил Эйзенхауэра, который имел лишь четыре звезды). Тем утром Паттон слушал радио, и его, как он потом признался, чуть не стошнило, когда «Айк сказал, будто Монти, величайший из ныне живущих солдат, теперь фельдмаршал»