Люба уже понял, что предки живут в большом количестве и сплоченно. Он видел из окна дома Мамы, как тесно здесь стоят жилища. Но он и близко не предполагал, что их настолько много. Очень много. Так много, что закружилась голова.
Поселение предков занимало огромную территорию. Огромнейшую! Высоченные, в несколько этажей жилища стройными рядами заполоняли почти все пространство, вокруг них ютились домики поменьше. Горели окна, светились круглые шары вдоль ниточек-дорог; что-то мигало и переливалось. Издалека казалось, что территорию объял огонь.
И вместо радости в душу закрались сомнения: разве возможно за сжатые сроки отыскать среди тысячи домов то самое жилье? Чтобы исследовать столь огромную территорию, понадобится не день и не два. Как минимум, неделя.
Люба еще раз внимательно осмотрел поселение, в поисках какой-нибудь зацепки. От сердца немного отлегло: судя по всему, искомое жилище находится где-то на окраине. Ближе к центру стояли многооэтажные дома. Следовательно, нужно обойти территорию по периметру, что займет не так много времени.
За размышлениями он не заметил, как на противоположной стороне дороги притормозил большой автомобиль. Очнулся только тогда, когда хлопнули двери и на обочину вышли два человека. Люба быстро юркнул к ближайшему дереву и спрятался за ствол, пристально наблюдая за людьми.
— Илюха едет с дачи и вас здесь скоро заберет, — что-то сказал человек, сидящий в машине.
— Не май месяц, вообще-то, — недовольно отреагировал человек с обочины. — Ладно, мы поняли, бывай.
Машина, к облегчению, уехала. А вот двое с обочины, казалось, и не думали куда-то уходить. Они перешли дорогу, встали недалеко от Любы, засунули в рот светлые тонкие палочки и подожгли их. Палочки не загорелись, а затлели. Вспыхивали красные огоньки, когда люди зачем-то втягивали в себя дым.
Люба ждал, когда они исчезнут, и с тоской поглядывал на поселение.
Двое негромко переговаривались и дымили.
И чем дольше он на них смотрел, тем явственнее понимал, что с ними что-то не то. Например, несмотря на плохую терморегуляцию, одеты они были в открытую одежду. Голые ноги, короткие юбки; у одного наружу выглядывал живот с проколотым пупком. Большие молочные железы тоже едва прикрывались и, казалось, вот-вот выпадут через глубокий вырез.
Это определенно были фемины.
Их длинные распущенные волосы развевались по ветру. А когда снаружи стемнело так, что у Любы подключилось ночное зрение, то он увидел синяки над их глазами. Не обычные синяки, а разноцветные — у одного зеленые, а у другого перламутрово-фиолетовые.
