— Быть может о том, что ты объявлена в международный розыск? — внимательно окинув меня взглядом, капитан Майлз положил передо мной мою фотографию. — Или ты отвечаешь сейчас, что это значит, или я депортирую тебя обратно в Лондон. И тебя не спасёт даже двойное гражданство.
Я тяжело вздохнула, беря в руки свою фотографию.
Я выложила ему всё: как я работала в полиции, как меня ранили, как мне обещали, что я могу не выжить, как мама закрыла мне доступ к службе, как я бежала в Торонто, чтобы работать здесь.
А что мне ещё оставалось?
Вернее, не так: как маме хватило ума объявить меня в международный розыск? Я считала, что она, предположительно, может это сделать, но то, что она действительно так сделает, было для меня неожиданностью.
— Это всё? — требовательно спросил капитан Майлз, когда я закончила свой рассказ.
Я медленно кивнула головой и только сейчас поняла, что всё это время крепко сжимала полы пиждака.
— Ты уверена? — хмурясь, продолжал расспрашивать капитан Майлз.
— Я понятия не имею, что мама написала в требовании вернуть меня, но я рассказала вам всю правду, — продолжила я настаивать на своём. — Я не хочу возвращаться обратно в Лондон, потому что там мама просто запрёт меня в четырёх стенах, не давая и шага ступить без её ведома.
— Если через тридцать часов передо мной не предстанет убийца, то я отправляю тебя обратно, — бросив последнюю фразу, капитан Майлз встал из-за стола и вновь подошёл к окну, ясно давая понять, что разговор окончен.
Я вышла из кабинета капитана в подавленном настроении.
Решив, что папку с результатами вскрытия можно не нести домой, а просто оставить на столе, я пошла в сторону кабинета, который делила вместе с Артуром. Он сказал, что поедет домой, поэтому, достав из сумки связку ключей, я нашла нужный и открыла дверь.
От картины, представшей перед моими глазами, я была готова ловить свою челюсть где-то на подземной парковке.
Артур стоял, прижимая какого-то мужчину к своему столу, и звонко шлёпал его по заднице.
Твою мать, он действительно трахает всё, что движется.
Я встретилась с ним взглядом и заметила, что он наслаждается моим выражением лица — в его глазах танцевало веселье. Я только готова была порадоваться перемирию, как он вновь помахал перед моим носом красной тряпкой. Ну, значит война.
Медленно пройдя в кабинет, чуть покачивая бёдрами, я чётко ощущала его взгляд на своей заднице.
Открыв ящик стола, я не без удовольствия отметила, что большие швейные ножницы, которые, видимо, лежат там ещё со времён предыдущего владельца, всё ещё лежат на месте.
