Вот и сейчас смотрю по сторонам, слушаю рефлексы паранормального. Тихо, очень тихо. Понятно, почему агенты «ССЗПВ» не нашли ничего подозрительного. Я тоже не нахожу. Правда, аура у места… неуютная.
— За мной, будущие реконструкторы, — с легкой насмешкой проговорил Олевский, делая шаг вверх по лестнице. — Зарабатываем баллы. Напоминаю: все, кто не набрал по сто семьдесят баллов, не будут допущены к сессии. Или, как вариант, будут допущены, но переведены в другие семерки. С менее… требовательными преподавателями.
Я покосилась на Фодю. Пупрыгин как всегда помрачнел и покачал головой. У него пока меньше семидесяти баллов. Никто так и не понял, зачем Антон Макарович взял Мефодия в группу. Олевский сам пока, сдается мне, не понимает: посматривает на Фодю задумчиво с сомнением в прекрасных глазах… Стоп! Думаем о будущей сессии! У меня с баллами тоже недобор. Полигоны – это не мое, вот реальные дела – да… надеюсь.
Мы поднялись на площадку второго этажа.
— Что чувствуете? — негромко спросил Олевский.
Мы тоже затихли. Где-то шумела вода. Голоса. Обычные. Шум телевизора.
— Серый коловрат, — проговорил Лексей. — Его тут много.
— Насколько много? — Олевский прищурился.
Гудков прикусил губу, концентрируясь.
— Я бы сказал, аномально много. В последний раз я чувствовал такое в… крематории. Но там… мягко и грустно, а здесь…
— Агрессия, — потянув носом воздух, сказал Милли.
— Да, подходящее слово, — с некоторой досадой признал саламандр.
— Еле уловимая, — сказала я, рефлекторно передернув плечами, — словно за нами следят, стараясь не выдать свою злость.
Ксеня, Броня, Марьяша и Фодя просто прислушивались. Ксюша и Бронислав были нашим передовым отрядом силы магической, а Мефодий с Марьей – физической, по крайней мере, мы дружно делали вид, что ребят взяли в семерку именно благодаря их хорошей спортивной подготовке.
Райяр присоединился к нам, взбежав по лестнице. Радостно рявкнул:
— Можем пройтись по квартирам, почти все жильцы дали разрешение.
— Держитесь вместе, не разделяйтесь, но и не мешайте друг другу, — напомнил Олевский.
И снова я почувствовала его взгляд в спину. Но когда обернулась, он разговаривал с Богданом.
Мы обошли дом сверху донизу. Двенадцать квартир. Ничего, что указало бы на присутствие фантома или сильного остаточного рефлекса. И в истории дома ни капли криминального. Обычные люди, обычные смерти: болезни, старость.
При этом много серого коловрата, от которого морщится и трет запястья Лексей… а еще злобный шепот на грани восприятия. Испуганные люди. Страх и тоска в глазах.
