— Понимаю. Тебя скоро выпишут?
— Я собираюсь покинуть это гостеприимное место в самое ближайшее время. Процесс идет медленно, но верно. Я и дома могу дождаться… окончательного освобождения, как тут любят выражаться. Прости, что подвел вас в самый опасный момент.
— Ты же не виноват! Никто не виноват. Тебе нельзя домой. Ты еще слаб.
— Найму сестричку посимпатичнее, пусть водит меня в сортир под ручку.
— Хочешь, пришлю тебе Черри? Ей все равно нечем заняться. Бродит по блоку и вздыхает. За прошлую неделю освоила шахматы, го и чизкейки, — предложила я.
— Го? Чизкейки? — Вележ задумался. — Звучит заманчиво, и даже не знаю, что больше. Тыковка, а ты никогда не задумывалась, почему ваша Черри такая способная?
— Нет, — сказала я, поднимаясь. — Это все Ксеня. Она ведь нильвэ. И человечка, нарисованного мелом на асфальте, оживить сможет.
… Пестрый кадавр с блюдце величиной бегал по стенам блока подобно пестрому крабу. За ним охотилась змея из моей полосатой гетры. В крабе я узнала букет из осенних листьев, который подарил Ксене Бронислав. Кудель изощрялся. От дорогих букетов перешел к милым поделкам.
Змея нагнала краба и кровожадно его «сожрала». Н-да, баронесса забавляется. Только где она сама? Где все? Занятия уже закончились.
— Готовятся к балу, — доложил восседающий на столе с журналом «Живая техника» Тупорыл.
— А Черри?
— Принимает ванну.
— Понятно, — сказала я.
— Хозяйка, может, чаю? Рекомендую кексики с черникой, а вот вафельные трубочки пора бы… утилизировать.
— Они же свежие? Или нет? Там на коробке дата…
Тупорыл хмыкнул, мол, ты сомневаешься в моем даре определять срок годности продуктов?
— Спасибо, все равно что-то ничего не хочется, — я плюхнулась на диван.
Гоблин виновато вздохнул и ввинтился в холодильник. В дверь постучали. В коридоре стояли Бронислав и Лексей.
— Вот, — Кудель отвел взгляд. — Как договаривались. Три дня. Любые желания.
— Не любые, — резко сказала я. — Поумерьте аппетит. Иначе… помнишь ведь, что случается, когда ты распускаешь руки, Лексей?
— Да уж, — Гудков ухмыльнулся. — Не парься, принцесса, все будет хорошо. Я себе не враг. Не люблю ушибы, они некрасивые и долго заживают. А ну-ка, дай руку.
Я закатила глаза и протянула ему свою усталую длань со следами от присосок эктоплазмы «злых костей». Гудков осторожно прикоснулся к руке, с удивлением покосился на темные точки-синяки, осмелел, пробежался пальцами, поглаживая линии по ладони. Радостно крикнул в спину удаляющемуся Куделю:
