Первопричина недоверия к актам права родилась очень давно, как только я осознал, что все эти бесчисленные запреты пишутся для масс одной узкой группой, а сами писаки свои филькины грамоты ни во что не ставят. Наверное, понимание пришло в институте. Закончил юридический, да не простой, а ведомственный.
Впрочем, я и до учёбы умел отвечать за собственные поступки, а потому, в отличие от большинства не нуждался в использование самообмана.
Цынус в том, что все люди предрасположены к подобным практикам, помогающим забыться и избавиться от вины. Технологии столь удобны и так давно у нас в обиходе, что мы перестали замечать, когда их применяем. Равно необдуманному поиску божественного объяснения любого события от плохих до хороших. Убедив себя в положительности собственных действий, человек пойдёт на многое, игнорируя совесть, а она и есть часть здравого смысла. Самообман — внутреннее свойство из числа тех, что полностью искоренить из людей уже невозможно, получится лишь приглушить, но и этого добиться сложно. Развращение личности толкает человека на страшные вещи, представьте, что будет, потеряй мы всяческие внутренние ограничения, а к этому всё и шло. Я же принимаю все свои грехи и оставляю их при себе, в следующей жизни заплачу по счёту, если потребуют…
У меня сильная воля, но всегда не хватало мотивации. Не притворялся, но и когда что-то не нравилось, предъявлять не стремился или не торопился — зависимо от личности. Даже если видел собственное вмешательство востребованным, высказывался лишь в отношении тех, кто мне импонировал.
Почти во всём похабен, небрежен и безалаберен, но только не со своими девушками. Семья для меня одна из важнейших жизненных прерогатив, и точно знаю, что дети меня любить особо не будут, ибо проявится требовательность, строгость и властность.
Высокомерен, безразличен и даже зануден, редко вызывал понимание у других людей и никогда не признавал социум. Да и человечество в целом недолюбливал. Наглость — моё второе счастье. Часто казался лицемером, таковым не являясь, но не делал ничего, дабы этого избежать. «Себе на уме» тоже очень ко мне подходило…
Благородством тоже особенно не награждён.
Для полноты образа мне только собственной колокольни не хватало…
Пока я размышлял о природе Еврейского приступа пессимизма, он продолжил излагать, в чём именно странность такой депрессии:
— Да вот в том-то и беда, всё вроде хорошо, и в достатке живём, прям жаловаться стыдно, блин, — улыбаясь, но прежде прищурившись, а затем, отвернувшись. — Может, конечно, сам накручиваю, как обычно, но состояние неприкольное, будто не на своём месте сижу, как на иголках.
