И долго сидел вот так Ерохин, прижимаясь к такой родной, изученной вдоль и поперек руке жены.
Лена, простонав, повернулась на бок, он поднялся, долго всматривался в лицо жены — в мигающем свете гирлянд она и впрямь казалась ему принцессой из сказки, вздохнул, пошел в спальню. Долго ворочался и, наконец, уснул.
Лена проснулась от боли, забылась во сне, повернулась неловко, боль прострелила ногу, и она едва удержалась, чтобы не застонать. Быстро выпила таблетку и прислушалась — из спальни доносились негромкие всхрапывания Ерохина.
— Опять спит на спине! — подумала привычно она, полежала, вслушиваясь в знакомые звуки.
Ерохин перевернулся, что-то пробормотав — все привычно, как и было… и вдруг четко и ясно поняла — ей безумно не хватало таких вот привычных всхрапываний, привычных рук, всего этого… кобеля, будь он неладен.
— Ладно, — совсем как в сказке подумала Лена, — утро вечера мудренее, дослушаем его сказочку, там видно будет!
Так и уснула она, вслушиваясь в дыхание бывшего, и почему-то успокоенная спала до десяти без сновидений и боли.
Учуяла запах кофе, завозилась, стараясь не потревожить ногу, Ерохин как услышал:
— Доброе утро, как спала?
— Под утро нормально!
— Помочь? — тут же спросил он.
— Пока не надо, до туалета доскачу!
— Шумни, я на кухне, бутеры делаю!
Доскакала до туалета, потом умылась — на раковине лежала нераспечатанная зубная щетка. Посмотрела на себя в зеркало:
— М-да-а, видок тот еще! Под глазами синяки, волосы дыбом, где привычный облик? Ладно, будем действовать по обстоятельствам.
— Леен, ты как там?
— Иду!
Ерохин, раньше не упускавший возможности поехидничать над утренним видом жены — волосы всегда стояли дыбом, наоборот смотрел как-то чересчур… непонятно — то ли восторженно, то ли…
— Что не так?
— Всё так. Давно не видел тебя заспанную… кхм. Пошли, бутеры стынут.
На столе уже дымился кофе в большой кружке — любила Лена пить кофе в удовольствие и не из капельных кофейных кружечек — и на тарелке горячие бутерброды.
— Ммм, вкусно! — откусывая бутерброд, промычала Лена — аппетит у жены всегда был хороший. — Ерохин, ты научился делать бутерброды?
— И не только, нужда заставит горбатого любить, много чего готовлю, окромя яичницы.
Наевшаяся, порозовевшая Лена подлезла к окну.
— Дааа! Грустноватая погодка!
На улице было, мягко говоря, противно-уныло.
— Лен, ты как, одна побудешь?
— Ты собрался в такую катушку куда-то ехать?
— Не, пешком, до универсама, дорожки песком посыпали, дойду!
