Так вот каков Рик Мэйсон, когда кончает… А ведь никто и не поверит – пронеслось в голове.
Конечно, не поверит – добавила я от себя с горечью. И даже если в полицию или к ректору пойду – не поверят, что он баб в постель загоняет принуждением… Козел…
Долго выдохнув и передернувшись от удовольствия, «козел» открыл, наконец, глаза и снова уставился на меня – расфокусированным, ошалевшим взглядом серо-голубых глаз…
Мельком облизал губы и вдруг наклонился поцеловать меня – так быстро, что я не успела отвернуться. Море волнующих, терпких запахов разом захлестнуло меня, накрыло вместе с его мускулистым телом, и невыносимо захотелось ответить – расслабиться, раскрыть губы и сдаться на милость победителя…
Принять его как… как моего мужчину, поняла вдруг я.
Открыться ему и принять случившееся как нечто неизбежное. Как то, что должно было случиться.
Потому что он – самец, он альфа, и он взял меня себе – по праву охотника. По праву сильного. По праву того, кто теперь не отпустит, и не обидит уже никогда. И будет защищать меня и охранять от других самцов. Меня и мое потомство.
Но это в идеальном, сказочном, и возможно, не очень добром мире.
А в этом… в этом мои губы отпустили со смачным чмоком и похлопали по заднице, чтоб поднималась.
– Ты… невероятная… – улыбнулся Рик, помогая мне сеть, а потом и слезть со стола. – Просто невероятная… Даже и не знал, что так можно… что можно заполучить девственницу и не разориться… Не больно?
Магия первобытной самковости кончилась. Я уже не слушала его – так гадко стало. Мотнула в ответ головой, спрыгнула как можно скорее на пол, оправляя юбку, пытаясь что-то придумать с порванными колготками…
Он вдруг остановил меня, взяв за локоть. Притянул к себе и уткнулся носом мне в волосы.
– Ты никуда не пойдешь. Я беру тебя на всю ночь, поняла?
«Самковость» чуть вколыхнулась в душе, но я только поморщилась, понимая, что все это глупости – что меня только что грубо поимели и собираются иметь дальше, «всю ночь», угрожая отчислением. Вот и вся романтика.
И внезапно стало на все плевать. Совсем плевать – до апатии.
Не сопротивляясь, я позволила Рику еще раз поцеловать себя, кивнула на вопрос, хочу ли я душ, выслушала еще один, довольно странный комплимент по поводу моей невинности («Но как, как?! Мало того, что красавица, еще и… все остальное!»), и пошла за профессором в ванную комнату, где он оставил меня, наконец, одну, в окружении полотенец, каких-то банок с шампунями, и огромного, во всю стену, напольного зеркала.
