Этого он и добивался. Мало чести в том, чтобы силой взять женщину, грубо нагнув её и дав себе волю. Совсем другое – сделать так, чтобы она сама захотела отдаться. Сломить сопротивление не просто за счёт того, что она физически слабее, как поступает большинство мужчин. Отыскать в её теле ту потайную пружину, которая выпустит на волю чувственность, разбудит тайные желания. Не выпускать из постели до того, пока за окном не заалеет рассвет. Так, чтобы стонала, вскрикивала и просила ещё…
Вот только не всегда хватало терпения. Особенно сейчас. Особенно с ней – с той, от вида и близости которой его кровь начинала кипеть, а перед глазами темнело от желания немедленно сделать её своей. Полностью. По-настоящему.
Но стоило ему развязать пояс и провести ладонью по тонкой ткани шаровар, как Аньяри снова начала вырываться. В ответ правитель сильнее и ближе притянул её к себе. От того, как тесно прижались к его паху упругие ягодицы, желание стало и вовсе нестерпимым.
Однако ему тут же вспомнились слова колдуна, и это слегка охладило порыв. А если что-то пойдёт не так? С лишением девственности придётся подождать до Лундсфальда.
А пока…
– Не дёргайся! – рыкнул Эрланд. – Сегодня то, чего ты боишься, не произойдёт. Но я и так зол на тебя, поэтому лучше придержи свою строптивость!
Девушка замерла. Так-то лучше. Он снова погладил гладкий подрагивающий живот и скользнул ладонью ниже, не проникая под ткань. Та, впрочем, почти не мешала ощущениям. А ещё оказалась полупрозрачной…
Аньяри испуганно всхлипнула, когда его пальцы накрыли низ живота и вторглись между бёдер, а мгновением позже инстинктивно подалась к его руке.
Чуткая, отзывчивая девочка. И влажная… для него. Только для него.
– Ты моя, Аньяри… – хрипло выдохнул он. – Помни об этом. И не смей больше от меня убегать!
Я не понимала, что со мной происходит. У меня пересохло во рту, чаще забилось сердце, внизу живота стало горячо. Всё тело горело в невидимом огне, плавилось, таяло, как воск. Стихли все звуки, кроме дыхания мужчины и моих прорывающихся сквозь стиснутые зубы стонов. То, что Эрланд со мной делал, было стыдно, порочно… Но эти незнакомые ощущения, что завладевали мной, не могли оставить равнодушной. Хотя я и очень, очень старалась.
Нянюшка предостерегала меня. Говорила, что это может доставить удовольствие только мужчинам, а для женщины почти всегда означает боль, унижение, долг. Надо терпеть, чтобы не рассердить мужа, чтобы стать матерью, чтобы тебя не бросили на произвол судьбы, чтобы… Много причин.
