Хотелось самолично выпороть её – да так, чтобы неделю сидеть не могла. В наказание за своеволие, за побег, за то, что все эти похотливые мужики на торгах пялились на неё. Хотелось немедля разложить прямо тут на полу, даже не снимая с неё этих рабских тряпок. А ещё – той части его личности, которая ещё не разучилась чувствовать – иррационально хотелось обнять её от облегчения за то, что Аньяри жива, здорова, никто ей не навредил. И никто не помешает его планам на неё.
Когда он отказался покидать шатёр, девушка как-то обречённо отвернулась и начала раздеваться.
Поначалу Эрланд собирался просто смотреть. Но затем не выдержал – приблизился, прикоснулся. А когда ощутил под ладонями нежную бархатистую кожу, уже не смог остановиться.
Аньяри была прекрасна. Сейчас, когда на ней оставались только пёстрые куски ткани, ничего общего не имеющие с благопристойной одеждой. Вздымающаяся грудь, плоский живот, не прикрытый низким поясом. При мысли о том, как на неё смотрели на торгах, хотелось зарычать. Только он имеет право видеть её такой!
Сегодня она не притворялась бесчувственной и равнодушной к его касаниям, как тогда в её комнате. Эрланд ощутил это, когда одна его рука скользнула к обнажившейся девичьей груди, а вторая легла на живот. По её телу пробежала дрожь, но не от одного лишь страха, а ещё и от возбуждения. Пока робкого, не осознаваемого ею. Но у правителя Лундсфальда было достаточно опыта, чтобы понять – в юной княжне пробуждалась женщина. И лишь от него зависит, какой она станет. Запуганной и сломленной, не знающей себя и не умеющей наслаждаться или открытой и чувственной, способной брать и отдавать сполна.
Он будет её наставником. Обучит и страсти, и покорности. А сегодня их первый урок.
Первый, но далеко не последний.
Уже расстёгнутый верх её костюма мешал, и мужчина нетерпеливо стянул его. Всё ещё стоя позади неё, одну из другой вытащил из густых тёмных волос девушки сдерживающие их шпильки. Убрал длинные пряди в сторону, чтобы открыть шею, прижался к ней губами, ощущая под кожей частое биение пульса. С губ Аньяри сорвался тихий полувздох-полустон. Похоже, ему удалось найти чувствительное местечко на её теле.
Первое из них.
Вторым оказались соски. Маленькие, тёмно-розовые. Прикасаться к ним, чувствовать, как они твердеют, становясь похожими на горячие камешки, кружить по нежной чувствительной коже, сжимать, чуть потягивать – оказалось особенным удовольствием. Изысканным десертом. И реакция была соответствующей. Девушка сперва зажималась, пыталась избежать его ласк, сгорбиться и закрыться локтями, но Эрланд не позволил. И получил свою награду, когда княжна часто задышала и прикусила губу, чтобы не застонать.
