— Да.
— Нам говорили о том, что вы придете. Выходит, не врали… Мы заплатим, сколько скажете — только найдите ребенка! Пожалуйста…
Коня пришлось оставить в селе.
До Мертвой Балки тянулась бывшая болотина. Подсохнув, она превратилась в нагромождение высоких травяных кочек и камней — конь во тьме рисковал переломать там ноги.
Моа и Има пошли вперед с мечами в руках, прислушиваясь к каждому звуку, вглядываясь в каждую травину. В глубине души лич жалел, что не оставил девушку вместе с конем в поселке, но она была слишком настойчивой и решительной.
Она хотела идти с ним — на препирания и споры времени не оставалось.
Болотина закончилась резким обрывом, поросшим травой и деревьями. У корней росла высокая трава, которую кто-то сильно примял — похититель, что уходил от них в спешке, следов почти не прятал. Вскоре за кустами раскрылась просторная, увитая туманными лохмами, поляна.
И на ней никого не было.
Никого, кроме маленького темного комочка…
— Ребенок! — крикнула Има, бросаясь к сжавшемуся тельцу.
Голос девушки, отчаянный, какой-то предсмертный, заставил дрогнуть даже сердце хладнокровного Моа. Страшный звук! Нечеловечески болезненный, рождающий непривычные, острые, как иглы эмоции, непривычные, или хорошо забытые… Нет, все же чуждые, новые! Моа никогда не испытывал подобного — слепое, необузданное желание броситься и защитить…
… от невидимого врага, от всего мира…
Чтобы только она не кричала больше так!
Он подскочил к Име, быстро оглядевшись, присел рядом. В воздухе электричеством звенело напряжение. Монстр был тут совсем недавно — странный запах застарелого тлена витал вокруг — и ушел. Точнее, сбежал, бросив добычу.
Живую ли?
— Дышит! — дрожащим голосом прошептала девушка. — Дышит… — Она подняла ребенка на руки — это была девочка, лет семи — и прижала к себе. Сообразив, что чудовище может находиться где-то рядом, подняла на спутника встревоженный взгляд. Одними губами спросила. — Он здесь?
— Нет, — ответил сквозь зубы Моа.
А жаль!
Жаль, что похититель ребенка сбежал. В груди лича поднялась новая необъяснимая волна. Ярость, неукротимая, кровавая, душила спазмом горло. Хотелось немедленно отыскать врага-невидимку и разделаться с ним — разметать, разорвать, пожрать… На единственный видящий глаз пала кровавая пелена, в ушах нарос гул, но вскоре голос прорвался сквозь все это.
Тихий, тревожный голос.
— Моа… Моа? Что с тобой? Очнись…
Он мгновенно пришел в себя.
Има смотрела на него, пораженная, будто видела впервые. Как на чужака. Как на опасность. В округлившихся глазах плясали отблески далекой луны. Моа осознал вдруг, что чем-то только что здорово напугал девушку.
