Лич из Пограничья | страница 71
Они разом замолчали, погрузившись в мысли. Наконец, Моа предположил:
— Возможно, в этом сне есть какой-то шифр.
Мортелунд. Тайные переходы цитадели
Если бы у Архо билось сердце, оно бы уже давно выпрыгнуло из груди. У мертвых не бывает бурных эмоций, лишь тени их, но картинка только что случившегося кошмарного действа — слишком невероятного и безумного даже для лича — так и стояла перед глазами.
Мертвое тело того, кого нужно было вылечить.
Дело рук его, Архо…
И он не мог ослушаться приказа владыки. Не мог списать все на безумие больного и попытаться (безрезультатно, скорее всего), переубедить своего господина. Владыка был в ясном создании. Он прекрасно понимал, на что идет сам, на что обрекает своего слугу и, кажется, выжидал подходящего момента, чтобы оказаться наедине с кем-то из действительно преданных подчиненных.
Не таких, как Полувий.
И владыка не ошибся в Архо — лич выполнил приказ.
Теперь бедолага-целитель бежал по секретному ходу, спрятанному в глубине толстых стен цитадели, не слишком надеясь на успешный побег. Иногда он останавливался и прислушивался — за камнями все сильнее разрастался шум. Они уже узнали. Уже поняли. Уже ищут.
И найдут.
Обязательно найдут!
Крошечный шарик холодного света, что озарял путь в непроглядном мраке, поплыл за поворот. Последнее заклятье владыки, полноправного и единственного хозяина застенных лабиринтов, вело лича по закоулкам и петлям хитрого зачарованного маршрута. «Иди за указателем, и открой стену там, где найдешь подходящее место для выхода, но помни — проходы открываются только внутрь цитадели, не наружу» — прозвучало напутствием за минуту до того, как Архо исполнил последнюю волю своего повелителя.
Куда идти, если коридоры и внутренний двор уже растревожены, как муравейник, в который ткнули палкой? Есть лишь одно место.
Одна надежда.
Лич отправил указателю мысленный приказ, и шарик света покатился быстрее. Какое-то время он несся, мерцая в темноте, а потом врезался в каменную стену и заставил ее мгновенно протаять, открыв выход в знакомые покои.
— Люсьена! — Архо ввалился в комнату, рухнул на колени посреди старого ковра, ноги уже не держали.
Левкрота Хайна, на чью любимую подстилку свалился лич, подошла и услужливо подставила спину — опирайся, мол, да вставай. Негоже гостям на звериных ковриках валяться. Даже зловредный Хват не стал нападать. Он и не подумал подниматься с бархатной подушки — рыкнул, отвернулся к стене, сердито фыркая и чихая.