Лич из Пограничья | страница 67



— … я видел в нем силу…

— …если это так, то нельзя…

— … нужно…

— …так, ты из них… ты не получишь… уже пытались… не позволю этому свершиться…

Перепалка за дверью быстро переросла в потасовку. Тонкая полоса — свободное пространство между дверью и полом — озарилось яркой вспышкой. Мгновение спустя в камеру потянулись извивающиеся щупальца сизого дыма. Они поползли к пленнику, закованному в специальные зачарованные кандалы. И снова пришло то, что было на поле боя… Из-за чего, собственно, лич и оказался в столь прискорбном положении. Удар силы. Небывалая мощь родилась где-то в центре помещения и раскинулась в стороны кольцом, обрушая часть крепкой стены…

Дальше Моа помнил от произошедшего лишь нестройные сонные обрывки — едущие на него ворохом камни, гул подломленной башни, тревожные содрогания земли, крики снаружи темницы, крики внутри. Свое собственное движение вперед и вверх, через летящий под ноги обвал. Всеобщее мельтешение, дымные струи и четкий приказ, засевший в голове: «Тебе надо бежать!» Такие приказы, идущие вглубь сознания высшей нежити извне, были обычным делом на полях битв, когда координирующим движения армий некромантом нужно было пересылать свои мысли на большие расстояния. Но пришедший приказ не был послан никем из обычных некромантов. Воля адресующего оказалась невероятно могущественной, и в то же время крылась в ней какая-то болезненность. Чужая мысль била в висок, как последняя волна умирающего прибоя: «Беги, лич. Беги!»

— О чем задумался? — Има вытянула спутника из водоворота непокорной памяти.

— О прошлом.

— Как обычно?

— Да…

Путь пошел круто вверх, на горбатый холм по крутому склону.

Лич прислушался — ветер нес с невидимой пока вершины густой аромат донника и людскую речь. Обернувшись с холма назад, Моа еще раз убедился, что мертвяки за ними больше не идут и никого себе в помощь не призывают.

Вскоре дорога привела путников к жилью.

Не очередное сельцо, а большой дом глянул на них желтыми глазами-окнами из зарослей пышного сада. Плодовые и декоративные деревья, стиснутые решетками чугунной ограды, плотно сидели вокруг двухэтажного каменного строения. Над трубами поднимался дым, лаяла собака, переступали в конюшне лошади. Внутри было шумно и людно.

— Что за место такое? — принялась выяснять Има, когда они с Моа подошли к запертым кованым воротам.

— Это гостиница, — отозвался кто-то из близлежащих кутов гортензии.

Голос был спокойный, женский. Его обладательница, пышнотелая дама лет пятидесяти, поднялась в полный рост из-за гущи голубоватых листьев в пене белых соцветий. Оправив фартук, она шагнула навстречу гостям.