Поднимаясь по лестнице, к комнате хозяйки, я думал о том, как со словами благодарности подарю ей цветы и скажу какой-нибудь очередной корявый комплимент. Наверное, ей часто говорят комплименты…
Дверь спальни пани Бачинской тихонько отворилась, и оттуда выскользнул Феликс, на ходу заправляя гимнастерку в галифе. Он что-то насвистывал себе под нос, сбегая по лестнице, и удивленно воззрился на меня, остановившись.
– Ты чего здесь? – как-то неуверенно спросил он.
– А… На балкон хотел выйти… – я смял за спиной подснежники в кулаке.
– Так это тебе другая лестница, слева от входа… – и быстро сбежал вниз по лестнице.
Я стукнул кулаком с подснежниками в стенку. Ну надо же! Чего уж тут непонятного?..
Проклятая слякоть забивалась за шиворот, в сапоги, в перчатки, в душу.
Ненавижу зиму. Но марку приходилось держать – боевой дух моей штурмроты упал гораздо ниже ртутного столбика на термометре.
Четвертый день мобилизованные в лоялистском городке подводы вывозили нас из окружения. Первые два дня все было терпимо – лошадки резво бежали по твердой замерзшей дороге, лоялистов не попадалось, мы делали по 60–70 километров в день. На третий день ударила оттепель, и начали заканчиваться припасы. Где их взять, эти припасы, когда вокруг только сожженные лоялистами хуторки или укрепленные пункты с гарнизонами?
– Господин поручик, разрешите обратиться? – Фишер из пулеметной команды соскочил со своей телеги и поджидал меня на обочине.
– Обращайтесь, Фишер, – вяло махнул рукой я.
– У пулеметной команды закончилась тушенка. Крупы совсем нет, с сухарями тоже проблемы. В других подразделениях ситуация не лучше.
Я потер лоб ладонью. Если уж интеллигент-Фишер обратился с таким монологом – значит, все наши дела оставляют желать лучшего.
– Спасибо, Фишер. Вы свободны, – сказал я и солдат побежал догонять телегу с пулеметной командой.
Я пытался найти какой-нибудь выход из ситуации. Выход был только один – найти еду и крышу над головой.
– Стеценко! Карту! – потребовал я.
Он сидел, свесив ноги на другом крае телеги, и начал рыться в планшете, бурча при этом:
– Жрать нечего, ноги мокрые, командир ругается – отлично день проходит, знаете ли!
Но карту все-таки нашел и даже развернул на нужном месте.
– Вот, мы здесь, – сказал Стеценко.
Я осмотрел карту, сразу мысленно вычеркнул в голове несколько возможных мест. Потом мой взгляд наткнулся на проселочную дорогу, ведущую, судя по карте вглубь леса, и там прерывающуюся.
