И долго буду тем любезен я народу,
Что чувства добрые я лирой пробуждал,
Что в мой жестокий век восславил я Свободу,
И милость к падшим призывал…
Имена истинных интеллигентов выдерживают испытание временем, их хранит память народа — «высшего судии» истории.
Разумеется, понятие «интеллигенция» эволюционировало с течением времени. В России, например, первоначально к интеллигенции себя относила только дворянская аристократия, тесно связанная с европейской культурой. Затем появилась разночинная интеллигенция. Наконец, с началом революционного процесса образуется достаточно широкая прослойка революционной интеллигенции, которая включала в себя представителей различных слоёв общества — от дворянства до рабочих. Общественную функцию этой интеллигенции отражает один из зонгов в любимовской постановке «Десяти дней» в Театре на Таганке:
Сперва начали студенты,
Помогли интеллигенты,
Пособил народ…
Наконец, в век научно-технической революции вошло в употребление название «техническая интеллигенция». Кстати, в английский и французский языки термин «интеллигенция» пришёл из русского[6].
Общественные катаклизмы — войны, революции, расчленения государств,—обычно приводят к деинтеллигентизации страны. Это в своё время отметил И. М. Майский, который, находясь в годы Первой мировой войны в эмиграции в Англии, присоединился к специальному воззванию, требовавшему не отправлять представителей интеллигенции на фронт. Вот как в письме к Л. Мартову (Ю. О. Цедербауму), датированном 13 ноября 1916 г., он объяснял свою позицию:
«Видите ли, чем больше затягивается война, тем яснее вырисовывается перед воюющими нациями одна серьёзная опасность: на полях битв гибнет огромное количество интеллигенции — писателей, художников, учёных, инженеров и т. д. Страны оскудевают своей духовной аристократией, без которой ведь, что там ни говорите, а никакой умственный, социальный и политический прогресс невозможен. Если бы война продолжалась полгода, положение не было бы столь угрожающим, но война затянулась, она превратилась в войну на истощение, и количество павших интеллигентов достигло и ещё достигает размеров, которые могут заставить всякого призадуматься. Конечно, тяжелы всякие потери — потери крестьян, потери рабочих и т. д., но я всё-таки полагаю, что потери интеллигенции относительно тяжелее, ибо их труднее заместить. Интеллигенция — медленно растущий плод, и потребуется, быть может, целое поколение прежде, чем убыль в её рядах, принесённую войной, удастся хоть сколько-нибудь заполнить. Вот почему я думаю, что сейчас наступил уже такой период, когда в интересах самосохранения наций, необходимо беречь интеллигенцию, как берегут, например, искусных механиков, химиков, оружейных дел мастеров и т. п.»
