Резко развернувшись, Сашка прицелился в прошлогодний календарь с обнажённой красоткой. Точную оптику он собирался установить позднее, а сейчас прицелом служила опорная поверхность под неё, плоская, с длинной прямоугольной канавкой. Уходя в перспективу, её грани сходились в воображаемой точке попадания.
Воображаемая точка поползла по загорелому животу вверх, медленно обогнула пупок, приласкала по дороге левую грудь и твёрдо замерла между бездумно распахнутых глаз.
— Ладно. Бог с тобой… — пожалел Сашка красавицу и поднял «Мангуста» чуть повыше, целясь в торчащую из волос дивы розочку.
— Бах! — он плавно нажал спусковой крючок. Боёк сухо щёлкнул. Джой с интересом наблюдал за его манипуляциями.
— Что, псина, охоту вспомнил? — потрепал его по гриве Воронков. — Может, сходим ещё, если Рыжий возьмёт. Правда охотничья собака из тебя, дружок, никакая.
Джой убрал язык и положил голову на лапы.
— Вот-вот, — серьёзно сказал Сашка, складывая приклад. — Только без обид. Думаешь, рыжий — значит, сеттер? Ну всё, гуляй! Ничего интересного сегодня больше не будет.
Джой зевнул, показав здоровенные клыки, и не торопясь вышел. А Воронков посмотрел на часы — смена заканчивалась уже скоро — и принялся упаковывать пистолет. Хотелось пострелять, но он без особого труда отказался от этой мысли. Делать всё надо с чувством, с толком, с расстановкой.
«Только вот что такое расстановка? В словарь залезть надо»,— подумал он, зная, что забудет. Но это было неважно, тем более сегодня.
Где-то вдали родился, накатился и вновь стих рокочущий грохот — за всхолмьем в паре километров от станции находился городской аэропорт, а ушедший в небо самолёт был вечерним рейсом на Москву, по которому на станции отмечали начало последнего получаса работы. Вскоре в отдалении раздался и громкий лай. Злости в голосе собаки не было, и Воронков понял — идёт сменщик, которого пёс прекрасно знает и который наверняка уже дружески треплет собаку за шкирку.
Улыбнувшись, Сашка пошёл переодеваться — свою городскую одежду техники хранили в прочно запирающемся, почти что герметичном шкафчике с постоянно включённым автомобильным ароматизатором воздуха внутри. Всё же лучше идти по городу, распространяя сильный аромат хвои или лимона, нежели слабый — «экологически чистого продукта». Надев куртку, которую издалека можно было принять за кожаную, он положил хорошо завёрнутый в тряпки пистолет на дно обыденно выглядящей хозяйственной сумки. А в нагрудном кармане куртки уже лежала бумажка с заявлением, мол «сегодня, такого-то числа такого-то месяца у входа на территорию станции мной найден пистолет неизвестного мне образца, каковой и желаю сдать родной милиции, как законопослушный…» — на практике подобная филькина грамота ещё ни разу не пригодилась, но в таких делах Сашка неукоснительно следовал самим собой разработанным правилам.
