Тася с трудом подавляла в себе желание закричать в трубку, чтобы баба Женя перестала её мучить и не тянула резину. Ведь сейчас, вот сейчас она, Тася, ухватит желанную ниточку! Потянет за неё и поведет её та по лесам, по полям, да рекам, поведет к могиле родного деда. И исполнится воля Тонечкина! И узнает внучка её то, чего сама так истово, с такой страстью желала... За что заплатила счастьем своим! Тася сердцем чувствовала - этот нежданный звонок и путанный рассказ бабы Жени - и есть начало пути, который приведет её к цели.
- Ну и вот... - продолжала бабушка Женя, ещё минут пять порассуждав о военных, - а сама хозяйка квартиры, - Тонечкина, значит, хозяйка, - она-то "из бывших" и была. Даже, кажется, дворянского рода старинного! И только положение мужа спасало её от обычной в то время участи таких, как она. Ну, понятное дело - от лагерей! А то от чего и похуже... Ну вот. И говорил он Геня-то, что эта самая женщина Тоню пригрела и приняла в семью как свою. Как родную. Полюбила она её очень. И относилась не как к домработнице, а как... ну, к подруге, что ли... А приехала Тоня в Москву с узелком, в котором была смена белья и буханка хлеба. Уж наполовину сгрызенная... И не было у неё в Москве ни родных, ни друзей. Геня в тот день на даче сокрушался уж очень, как могла она одна-одинешенька, да ещё в восемнадцать-то лет в такой путь пуститься. Это с Волги-то матушки!
- Баба Женечка, а откуда конкретно с Волги, из какого города она приехала, - про это дедушка Геня не говорил?
- Нет, миленькая. А вот, что чудом каким-то судьба их на вокзале свела - Тонечку и эту добрую женщину, - про это он говорил. И прямо с вокзала та её к себе в дом забрала. Поняла, что иначе погибнет девушка. В таком городе, да одна... Без работы, без образования - ну, школу-то она где-то там у себя окончила, а что с того толку? Да, ещё она была в положении...
- Кто? Бабушка Тоня? - помертвела Тася.
- Ну, конечно! Она не сразу сказала об этом хозяйке своей: стыдно ей было очень. Сама понимаешь, нравы в то время были не то, что теперь, а мужа-то у ней не было и ребеночек получался незаконнорожденный, как говорят...
- Значит, мамин настоящий отец - откуда-то с Волги? - Тасин голос дрожал.
Еще бы слово, ещё хоть полслова!
- Значит, так получается. Только о нем, по-моему, Тоня даже Гене не говорила... Во всяком случае, он это дело молчанием обходил. Сама понимаешь, я, как всякая женщина, любопытная, и к нему с этим подбиралась то так, то сяк... уж очень хотелось мне, чтоб он рассказал про родного отца мамы твоей покойницы. Но Геня - нет, ни в какую! Грех её прикрыл, ребеночка усыновил... но это уж позже было. Они познакомились, когда маме твоей уж четвертый годок шел. И все эти три года Тоня у женщины той домработницей пробыла.
