Стараясь не мешать ему, я проскользнула в избу, подобрала с пола его грязную изношенную одежду и бросила в корзину — стирать буду завтра. Дожидаясь Энги, который продолжал, сердито сопя, носиться с ведрами из избы во двор, я села на своей лежанке, смиренно сложив на коленях ладони. Как только он с грохотом задвинул бадью в чулан и вернулся в горницу, я поднялась и сделала шаг навстречу.
— Энги, я…
— Не надо, — отрезал он так сердито, что я вздрогнула от леденящего холода, звучавшего в его голосе. — Мне не нужно твое утешение. Сделай милость: забудь глупости, что я тебе наговорил.
Я отшатнулась, как от пощечины, но он даже не посмотрел на меня. Задул свечи на своей половине горницы, лег в постель, накрылся одеялом и сердито засопел, повернувшись спиной ко мне.
Жгучая обида захлестнула меня горячей волной. Забыть? Вот значит, как? Выходит, и этот тоже всего лишь бросал слова на ветер? Заморочил голову девушке и вот так просто отвернулся к стене? На глаза навернулись слезы. Что ж, мне не впервой переживать такой позор, выживу и на этот раз.
Последовав его примеру, я задула оставшиеся свечи, стянула платье и свернулась на лежанке клубком, натянув одеяло по самую макушку. Рыдания душили меня изнутри, но я изо всех сил сдерживалась, лишь редкие тихие всхлипы вырывались порою из горла. В голове кузнечным молотом стучали обидные слова: забудь все, что я тебе наговорил…
Я должна забыть, что он просил меня стать его женой.
Но что он сказал перед тем? Я силилась вспомнить, цепляясь за странную, глупую надежду… что-то об утешении? Ему не нужно мое утешение?
Пронзенная внезапной догадкой, я едва снова не подскочила на постели. Мне пришлось сдерживая себя, чтобы не начать тормошить Энги, расспрашивая, что он имел в виду. Ведь если он думал, что я собиралась его утешать, значит, ожидал от меня отказа? Вот же глупый! Мне всего-то надо было немного времени, чтобы обдумать его слова, а он уже напридумывал себе невесть что!
Чем дольше я думала над его словами, тем легче становилось на душе. Значит, он вовсе не передумал, а просто боялся отказа! Что ж, завтра, на свежую голову, я сумею его удивить. И утешить. И обрадовать.
Высушив слезы, я облегченно улыбнулась и закрыла глаза. Недаром поучала меня старая Ульва: «Вечер — время творить глупости, а утром говорит сама мудрость».
