— На кого? — вырвалось у меня.
— На их короля, — Энги, наконец, поднял искаженное страданием лицо и с вызовом посмотрел на меня. — Понимаешь? Мой отец — сам гребаный король крэгглов.
От неожиданности ноги будто приросли к полу. Вот уж новость так новость! А Энги, казалось, уже вовсе меня не замечал.
— И он… он… Когда мы сумели объясниться, он спросил у меня, не сын ли я ведьмы из южных лесов… — он сглотнул. — Полгода я был в заточении вместе с его высочеством — думал, что они ведут переговоры… А в это время король оплакивал смерть своего сына и объявил меня дезертиром, наслушавшись лживых побасенок командиров.
— Он понял, что ты его сын, и все равно держал в плену? — ужаснулась я. — Что же они за люди такие?
Энги надолго задумался — видимо, вспоминая недавние события, больно ударившие по нему.
— Он предлагал остаться у них. Воевать за них. Стать крэгглом. Понимаешь? — он повернулся ко мне и прожег горящим, гневным взглядом. — Предать своего короля, предать Создателя… свою мать… Все, во что я верил! Да лучше бы я сдох…
— Не говори так, — поколебавшись, я все же рискнула присесть с ним рядом и положить руку ему на плечо. — Жить всегда лучше, чем умереть.
Он не отвечал мне, глядя в одну точку перед собой.
— Но как же ты сбежал?
— Да уж сбежал, — хмыкнул он невесело. — Он… который назывался моим отцом… повел их в набег на приграничные земли… Слыхала, небось? Та самая битва, не так давно, неподалеку от Трех Холмов… Меня-то не взяли, оставили и принца… И уж тогда мне удалось разделаться со стражами, освободить его высочество, отбить лошадей и бежать, покуда нас не хватились. Если бы не это… Король не помиловал бы меня, а моя голова торчала бы на палице близ дворцовых стен, в назидание солдатам — чтоб не помышляли о дезертирстве.
Я вздохнула — хорошо, что для Энги все закончилось именно так.
— Что было, то было, — сказала я примирительно, погладив его по плечу. — Давай-ка я лучше согрею воды, тебе надо вымыться.
Вставать спозаранку страсть как не хотелось. Глаза наотрез отказывались открываться, хотя рассеянный утренний свет, настойчиво пробивавшийся сквозь плотно сомкнутые веки, намекал на то, что ночь давно закончилась. Пытаясь сохранить иллюзию темноты, я натянула по самые глаза теплое одеяло и отчаянно зевнула. Никакого покоя нет с моим буйным соседом. Половину ночи, сотворенной для сна и отдохновения уставшего тела, я провозилась с пьяным Энги, спасаясь от его гнева, слушая его странные россказни, утешая и сооружая ему горячую купель, будто младенцу. А ведь впереди новый день, полный трудов и забот. Да и курочки, поди, беспокоятся в запертом сарае — отчего хозяйка не идет выпустить на волю, отчего не накормит?
