Лесной глуши неведомые тропы | страница 4
Хакон захрипел, сверкнула сталь — и чужак перехватил свободной рукой кулак кузнеца с зажатым ножом. Тот не сдавался: хрипя и шипя, одной рукой отдирал сомкнутую на горле пятерню в латной перчатке, на другой руке вздулись жилы под ветхой рубахой: борьба за нож еще не была проиграна. Руна охнула и отпрянула от сцепившихся противников, остальные посетители повскакивали со своих мест, опрокидывая лавки.
— Эй, эй, проваливайте оба! — подал голос трактирщик, выбегая из-за стойки и взволнованно переводя взгляд с одного на другого. — Не позволю мое имущество портить!
— Держи ублюдка!
— Бей его!
Односельчане ринулись на помощь своему собрату. Лишь я не смотрела на них: опустила взгляд на мохнатую тушу и присела рядом. На глаза навернулись слезы: я узнала его. Вожак стаи, самый крупный и матерый зверь. Так вот по кому так скорбно выли волки! Рука невольно опустилась на серый загривок, погладила холодную влажную шерсть. Сердце заныло в груди, в носу защипало.
Живая душа… теперь мертвая.
Мужики всей гурьбой повисли на чужаке: Ланвэ и подмастерье Брун заломили ему за спину руки, не позволяя дотянуться до меча; братья Ридды, гончар и сапожник, подсекли ноги, вынуждая пленника упасть на колени; старики Гилль и Огнед вцепились ему в длинные сальные волосы, заставляя запрокинуть голову; Хакон что есть силы бил его кулаками в лицо. Поверженный латник рычал и дергался, изрыгая проклятия, пока громкую суматоху не прорезал зычный голос трактирщика:
— Тихо все!!! Прекратите сейчас же, не то больше никому в долг не налью!
Он сильно толкнул в плечо разбушевавшегося Хакона, который никак не хотел прекратить избиение.
— Сядь-ка, парень, да выдохни! — прикрикнул на него Ирах. — Сейчас разберемся, что тут к чему.
Хакон набычился и потер багровый синяк на скуле, однако трактирщика послушал и отступил назад, не переставая сверлить противника взглядом.
— Ты зачем явился? — надвинулся на все еще дергающегося верзилу Ирах.
— Я уже сказал, — рявкнул тот, сплевывая кровь с разбитого рта. — Домой пришел.
— Здесь не твой дом. У меня в трактире что забыл?
Пленник повел могучими плечами, закованными в железо, пытаясь сбросить с себя гроздьями нависших крестьян. Но, вперив взгляд в лицо Ираха, сказал уже более смирно:
— Шкуру вот… продать хотел.
— Шкуру, — эхом повторил за ним Ирах.
— А то.
— Шкуры я тут не вижу, только падаль.
— Сам ты падаль! — злобно крикнул чужак, снова дернувшись. — Я убил его своими руками! Еще солнце не село в ту пору, когда он почти перегрыз мне горло!