И протянул Лисе связку мышей.
Сидит Лиса, ест их, думает: «Если он мне за жука дал целую связку мышей, то что же он мне даст за лягушку?»
А до лягушек Барсук был очень большой охотник.
На другой же день сбегала Лиса к озеру, поймала лягушку, отнесла Барсуку.
— Это тебе мой воскресный подарок.
А дело и впрямь в воскресенье было.
Принял Барсук лягушку. Забеспокоился: чем же лису отдарить. Ничего у него припасено не было.
— Побегу, добуду чего-нибудь. Мы, барсуки, не привыкли просто так принимать подарки. Мы привыкли отдаривать.
Сбегал Барсук в чащу, поймал тетерева. Отдал Лисе.
Сидит Лиса у себя дома, ест и думает: «Если он за лягушку дал мне тетерева, то что же он мне даст за луковицу?»
А до луковиц Барсук был особенно большой охотник.
На другой же день раздобыла Лиса луковицу, несет Барсуку. У видел он ее в окошко, заволновался:
— Батюшки! Опять идет... 3а жука я ей мышей дал, за лягушку — тетерева, а за луковицу, что же, за гусем на деревню бежать?
Сам чуть перебиваюсь, а тут еще ее корми.
Вылез Барсук наружу и, пригибаясь, от куста к кусту убежал прочь от норы своей и больше к ней не вернулся.
— Пусть, — говорит, — считает Лиса, что я только за то, что издали поглядел на ее луковицу, нору ей подарил свою.
Собрались как-то звери в лесу на полянке и стали хвастаться, кто из них чем знаменит. Заяц тоже пришел. Встал под березкой и стоит помалкивает, слушает, о чем другие говорить будут.
Первым на круг Лев вышел. Прошелся по полянке. Грудь свою могучую показал, гривой тряхнул, молвил:
— Я — ваш царь. Надеюсь этим все сказано?
И все закричали:
— Сказано, сказано!
Заяц тоже сказал:
— Сказано.
И опять затаился.
Верблюд на круг вышел. Покряхтел, губой нижней потряс, молвил:
— Я тропы сквозь пустыни прокладываю. Воду соленую пью. Колючки ем. Никто этого больше делать не умеет. Похвально это или не похвально?
И все закричали:
— Похвально! Похвально!
Заяц тоже сказал:
— Похвально.
И опять затаился.
Медведь на круг вышел. Оглядел всех. На лапы поплевал, молвил:
— Вы знаете, сколько во мне силы? Я могу вот эту березу в дугу согнуть. Хотите поглядеть?
Но медведь два дня назад по лесу ходил, дуги гнул, видели все, закричали:
— Не надо! Не надо!
Заяц тоже сказал:
— Не надо, хотя его никто и не спрашивал. И когда все перехвастались и говорить больше некому стало, вспомнили о нем.
— Что ж ты ничего не скажешь, косой?
А что Зайцу говорить? Ему хвастать нечем: он не царь зверей, и нет в нем ни силы медвежьей, ни хитрости лисьей. И сквозь пустыни он троп не прокладывал. Нечем Зайцу хвастаться.
