Асик одним движением избавил меня от долгов. Я больше не отдавала долг. Я дарила, дышала, жила.
Позже − натикало немало − среди ночи мы рассматривали из окна кухни все еще полную Луну, смеялись и потрошили холодильник. У Асика разыгрался зверский аппетит, да и я вдруг вспомнила, что целый день почти ничего не ела. Нам следовало покрепиться, потому что мы не собирались сегодня останавливаться. Волна − такое дело, ее надо ловить.
− Кушай, дорогой, кушай. Тебе надо. Я читала, что за один раз сжигается двести калорий, − сказала я, наблюдая, как Асик уплетает ветчину.
− Мы этих калорий сожгли не меньше тысячи на нос, − в тон мне ответил он. − Хочу мяса!
Наш ночной баланс калорий мы скрепили поцелуем.
− Что тебя так мучит в последнее время? − Асик серьезно посмотрел на меня. − Я вижу, что мучит. После Египта ты стала сама не своя.
Барьеры между нами рассыпались в пыль. Я выложила Асику все как на духу, во всех нюансах моих сомнений и навязчивых страхов. Про Анубиса, свет в гостиной, зеленую картину и браслет, про собаку под нашей дверью и сюрреалистическую встречу с Вазиром Гаязом. Была ли она? Асик внимательно выслушал. Он ни разу не улыбнулся, не хлопнул по плечу, как сделал бы раньше − ты что, подруга, белены объелась? Почему еще утром я думала, что ничего не должна ему рассказывать? Сейчас эти страхи казались нелепыми. Я слишком цеплялась за свои обиды, рефлексии, непонятость, сама выстроила вокруг себя стенку и считала ее непреодолимой. Оказалось, снести ее проще простого.
− Вот значит как. Почему мне не рассказала? Ты взвалила на себя слишком тяжелую ношу. Бедная моя девочка, тебе пришлось несладко, − Асик поцеловал мои пальцы, потом трогательно уткнулся носом в щеку. − Да, для тебя это слишком тяжелая ноша. Даже не думал, что настолько тяжелая.
− Я вроде никакую ношу специально не взваливала, − бодро возразила я. − Все получилось само собой. Не оставляет чувство, что я не случайно оказалась в том магазине и купила сувениры. В магазин меня загнали, как заблудившуюся козу. Не знаю, кто загнал. Или заманил? Да и сувениры… Мне их словно навязали.
− Разве? Ты вроде сама их выбирала.
− Ну да, я все сделала сама, − я обняла его за шею и теснее прижалась к мужу, чувствуя ответный трепет. − Почему я не оставила статуэтку Анубиса в упаковке или не задвинула подальше в темный шкафчик? Вообще ничего не произошло бы. Нарушив правила, мы с тобой выпустили на волю нечто. Дух, наверное? Говорю это и сама себе не верю. Вазир Гаяз, которого вроде и не существует, назвал статуэтку «мертвым предметом». Это значит, что из нее ушло нечто. И это нечто гуляет теперь вокруг нас? Я не знаю, чему верить, а чему не верить. Не доверяю даже себе. Вазира Гаяза, получается, кроме меня никто не видит. У нашей двери прошлой ночью крутилась собака, похожая на пинчера. Вообще-то пинчер похож на Анубиса − это правда, отдаленно. Только ушки немного другие. Милейшая Влада Андреевна не обязана разбираться в деталях собачьих пород. На камее, которая была на собаке, изображено перо Маат. Такое же изображение есть на анкхе. Как все это совместить?! Голова раскалывается, как начинаешь об этом думать. Совершенно непонятно, чего нам теперь ждать?
