Обитатель комнаты сидел на стуле,
в крайне неудобной позе. На нем была одежда старшеклассника, какого-то мастера или, возможно, электрика. На рубашке были ужасные пятна. Ник перевернулся и поднял голову.
Она ужасно улыбнулась ему. Улыбка была под подбородком, и она растянулась от уха до уха в отвратительном разрезе. Ник позволил голове упасть на залитую кровью грудь и быстро оглядел остальную часть комнаты. Пустые банки из-под еды и грязная ложка в шкафу. Густая пыль под кроватью. В открытых ящиках комода ничего нет, кроме клочков мусора.
Он погасил свет и тихонько прокрался через крохотную площадку в другую комнату. Она была почти такой же, как и первая, за исключением того, что она была чище и кровать была занята.
Луч его фонарика падал на темное лицо, на подушку. На него смотрели два глаза. Два старых, холодных, как камень, мертвых глаза.
Пьер получает работу
Старый травник умер не так давно. Примерно настолько же, сколько и человек в штатском в переулке, но не настолько, сколько человек с постоянной улыбкой. И он умер нелегко.
Его ноги были наполовину приподняты с кровати, а постельное белье было откинуто назад, как будто он вставал, когда кто-то остановил его двумя ударами ножа вниз, а затем бросил умирать.
Это была их ошибка. У старика было обильное кровотечение, и все еще влажная кровь образовала узор на жалкой старой ночной рубашке, показывающий, что он с трудом принял неловкое полусидячее положение и повернулся набок. Свет Ника скользнул от его тела к маленькому столику у кровати. Единственный ящик его был открыт и обнаружил типичную стариковскую коллекцию таблеток и лекарств, купленных в ближайшей аптеке, и несколько разрозненных бумаг. Большинство из них были счетами и квитанциями, а некоторые были пустыми листами для записей. Двое из них упали на пол. Ник включил свет и увидел, что они тоже пустые. Рядом с ними, почти под кроватью, лежал обгрызенный тупой огрызок карандаша.
Свет снова замерцал над кроватью, и мучительное лицо обвиняюще уставилось на Ника. Попытавшись сесть, старик снова упал на кровать, и его тощие руки безвольно лежали по бокам. Но правая рука была неплотно раскрыта, а левая была сжата в кулак. Из узловатой черной руки торчал край бумаги. Ник оттолкнул сжимающие пальцы и вытащил его.
Это была жалкая попытка передать сообщение. Ник смотрел на него несколько мгновений, прежде чем ему удалось расшифровать болезненно сформированные слова. Их было всего двое, и вроде бы они были: Глаза Дакара.
