— Да чего его слушать? — поморщился Николай, — сейчас таких море. Ходят, какую-то чушь несут про конец света, Второе пришествие, Вторжение инопланетян и прочую чушь. Их даже кришнаиты гоняют!
— Кришнаиты? — переспросил Ник.
— Ну, тут недалеко Ведический центр есть, я раньше их стороной обходил, думал секта, а сейчас поменял мнение. Специи хорошие продаются, в кафе очень вкусная еда, ну и радость от них какая-то тихая идет.
— То есть вот этот тип, — Ник кивнул на неуклюже закутанного в бордовую ткань персонажа, — не кришнаит?
— Моришь что ли? — удивился Коля. — Те всегда чистенькие и аккуратные, а этот будто только что у бабушки шторы украл и на себя нацепил!
— И да поглотит нас всех ненасытная воронка, и да грянет бой за будущее Земли! — на одной волне тянул неопрятный «монах».
Сейчас, когда Ник с Колей подошли ближе, становилось понятно, что никакой он не монах. Издалека бордовые одежды походили на кашаю (прим автора: одеяния буддистских монахов), но вблизи становилось понятно, что это просто рулоны ткани, неуклюже намотанные поверх обычной одежды.
И что-то подсказывало Нику, что Коля был прав, и этот «бродячий монах» действительно закутался в… бордовые шторы.
— Привет! — жизнерадостно произнес Ник, останавливаясь напротив бордового. — О чём рассказываешь?
— Осталось очень мало времени, — проникновенно ответил «монах». — Я чувствую их! Они преследуют меня!
— Кто они? — уточнил Ник, внутренне напрягаясь.
— Видения будущего, — устало пожал плечами бордовый, — и разноцветные вихри, которые втягивают в себя избранных.
— Ты что ли избранный? — усмехнулся Коля, скептически глядя на бордового.
— Я — предвестник, — покачал головой «монах». — Моё дело предупредить мир о надвигающейся опасности.
— А ты сам-то их видел? — жадно переспросил Ник, пытаясь поймать блуждающий взгляд бордового. — Воронки эти?
— Видел, — голос «монаха» потускнел. — Они забрали мою сестру и её парня, мне повезло, и я упал из окна. Ну, а оказавшись на земле бросился бежать куда глаза глядят.
— Точно шторы, — покачал головой Коля, не поверивший ни единому слову оборванца. — Приняли поди что-то?
— …
Бордовый хотел было что-то ответить, но его голос заглушил забурливший желудок. Казалось, звук был настолько громким, что редкие прохожие даже начали оглядываться.
— Да он же голодающий! — Ник вгляделся в лицо «монаха», подмечая лихорадочный блеск глаз, заостренные скулы и покусанные губы.
— Голодный, — хмуро поправил его Коля.
