— Вам нравится, мой лорд? — спросила Юлия и посмотрела на отражение мужа в зеркале.
Отчего-то было чувство, что Эррол недоволен, причём непонятно, чем именно: то ли платье оказалось в итоге дороже, чем он планировал, то ли его таинственные дела идут не совсем так, как ему бы хотелось. Регулярные исчезновения лорда, через каждые два дня, стали чем-то привычным для герцогини, но это не умерило её любопытства. Вот вчера, например, она опять целый день не наблюдала его в замке, и когда супруг приехал — неизвестно. Лия просидела в кресле в гостиной, чтобы как полагается встретить мужа, расспросить о том, как прошёл его день, где он был, чем занимался. Но вместо этого уснула и очнулась только в собственной постели, тщательно закутанная в одеяло.
— Недурно, моя дорогая, — герцог в очередной раз окинул супругу взглядом, в котором сквозила капля сожаления. А затем подошёл и поправил выбившийся из причёски завиток. — Ты юна, моя милая, тебе ни к чему обвешиваться бриллиантами, все и так великолепно, — и шаловливо качнул пальцем её серёжку в виде капельки с таафеитом редкого красного цвета.
— Спасибо, — пробормотала девушка и направилась в гардеробную. Демонстрация закончилась.
Матильда закалывала последний локон в причёске Юлии, когда в комнату, коротко постучавшись, вошёл герцог. Жестом руки лорд удалил горничную и, дождавшись, пока та закроет за собой дверь, обратил внимание на жену. Герцогиня сидела перед зеркалом и мандражировала. От страха у неё заледенели кончики пальцев на руках, и она то и дело сжимала кулачки, разгоняя кровь. Дункан подошёл сзади, положил ей на плечи сухие, тёплые руки и наклонился к самому уху.
— Не надо бояться, милая. Страх перед публикой быстро пройдёт. Потом будешь вспоминать, какой была трусихой, и смеяться над своими опасениями. Ты прекрасно выглядишь, — тёплое дыхание мужа пробежалось по открытой шее, задело ушко, колыхнуло тонкую прядку волос, выпущенную из причёски и, поднимаясь выше, «поздоровалось» с ресничкой, заставив ту вместе со своими сестрами затрепетать от волнения. Лия сидела, прикрыв глаза, впитывая в себя эту нежность, и слушала своё сердце. Оно вообще стучит?
— Нам пора, — короткий поцелуй в висок, и вот уже герцог подаёт девушке руку, чтобы сопроводить к гостям.
Чем ближе подходили супруги к бальной зале, тем сильнее Юлия начинала чувствовать волнение и тревогу. Рука герцога уже не была «спасительной соломинкой». Какие они, эти господа, что собрались под крышей старого замка? Как примут её, молодую и никому не известную особу? Общество бывает жестоким. Оно не прощает ошибок, не ведает пощады, не допускает снисхождения.
