Рику тошнило от себя, от своей лжи, от ненависти к себе. Как ему не стыдно? Или он позабыл, что такое стыд? Как низко он может пасть в своих собственных глазах?
— Ха... Ха... Ха...
Только сейчас он понял, что в его кулаке торчат занозы, а по руке течет кровь. Пелена, затуманившая было глаза, резко спала. Вернув самообладание, он мысленно обратился к себе:
«Ну что, успокоился?» — «Ага, размечтался».
«Будешь еще плакать?» — «Если бы только это чему-то помогало».
«Тогда, может, хватит?» — «Да, хватит с тебя, подонок».
У него не было права лить слезы. Уж лучше кровь — это, по крайней мере, достойно его — мерзавца и обманщика. Теперь его руки запачканы кровью, как и полагается.
Он закрыл глаза и коснулся груди. Щелк! С глухим звуком замок захлопнулся. Готово.
Теперь он снова владел собой, как от него и хотели. Снова стал тем, за кого себя выдавал: хладнокровным, расчетливым, вселяющим в людей надежду. Вот он — «взрослый» Рику со стальной волей.
Остудив голову и снова заперев сердце на замок, он открыл глаза и лишь вздохнул, увидев разломанный и запачканный кровью столик.
— Древесина у нас на каждом шагу не валяется... Эх, черт... И что теперь делать? — пробормотал он, выдергивая занозы из руки. Боли он не ощущал — она осталась под замком вместе с эмоциями. — Это я уже никак не смогу объяснить. Хотя, стоп! Можно порубить его на дрова — и от улик избавлюсь, и хозяйству польза. Убью двух зайцев сразу. А есть можно и на полу...
Все это время по ту сторону двери, прислонившись спиной к стене, тихонько стояла Корон. Она слышала все, что происходило в жилище Рику, и это был далеко не первый раз. Поэтому она и позволила ему уединиться без возражений. Ему нужно было время на то, чтобы совладать с эмоциями, смириться с тем, что он отправил на смерть — по сути, убил — Ивана. Она знала, что без этого своеобразного ритуала очищения для души ее братишка наверняка сломается. А может быть, он уже давно сломался...
Но Корон не смела ничего ему сказать, и каждый раз ей оставалось только стоять и слушать сквозь стену его крик.
Рику было всего восемнадцать — по сути, совсем еще ребенок. Возлагать на столь юного мальчика ответственность за жизни двух тысяч жителей поселения было, конечно же, неправильно. Но выбора не было. Люди нуждались в лидере, способном вдохновить отчаявшихся, принять правильное решение в критический момент, взвалить на себя дело павших и выживших и двигаться дальше. Во всем мире среди людей только Рику мог обратить свое сердце в камень. Без него они стали бы легкой добычей для множества врагов, горсткой жертв, дрожащих от страха и покорно ожидающих своей гибели. И Корон это понимала.
